Вселенная
«Он прожил жизнь свою...»
Александр КИРЕЕВ
ЗДРАВСТВУЙТЕ!
В июне родился Поэт. В июне он ушёл из жизни. Анатолий Бочинин. Его не стало 20 июня 2005 г. Это был человек непростой судьбы. Без семьи, без крыши над головой. Но у него были друзья, которые после смерти поэта издали книгу его избранной лирики «Крещенный молнией и громом».
Один из них, Александр Киреев, написал предисловие к книге. С отрывками из этого предисловия мы и хотим вас сегодня познакомить, дорогие друзья.
Жизнь у каждого своя, и каждый волен прожить её так, как считает нужным. Её можно положить на строительство светлого коммунистического завтра, на сколачивание личного капитала из народного достояния, на служение любимому человеку, своим детям, на удовлетворение профессионального честолюбия, да мало ли на что…
А ещё можно служить поэзии и ей одной поклоняться, всё остальное в грош не ценя. Анатолий Бочинин, видимо, мог бы повторить вслед за другим русским поэтом Анатолием Передреевым: «Я прожил жизнь свою. Я сочинял стихи…». Он дорого заплатил за это, но заплатил честно.
А стихи остались нам.
В жизни и творчестве Анатолия Бочинина слышны отголоски судеб певца средневековых парижских трущоб Франсуа Вийона и японца Мацуо Басё, проведшего большую часть жизни в скитаниях, они давно стали классиками. Теперь и в дальневосточной русской литературе есть свой бродяга, на исходе второго тысячелетия сумевший вопреки всему состояться как поэт, сказать слово, которое услышано.
Чему учит его жизнь? Что можно сказать по этому поводу? Можно ещё раз гневно высказаться о нынешних порядках в стране, где власть лишила своих граждан элементарных социальных гарантий. И это будет правильно. Но, справедливости ради, нужно добавить, что бродяжить Бочинин начал ещё при советской власти. Он часто бросал слова обвинения власть имущим, но, будучи человеком честным и мужественным, не уходил от ответственности за свою горькую земную судьбу:
Пробьёт мой час. И я пойму,
Что лишь в одном нет блата:
Загнал себя в такую тьму,
Откуда нет возврата.
В предисловии к первому сборнику «Черемуховый омут» Сергей Филиппович Крившенко отметил мотив странничества, органически присущий творчеству поэта и «излюбленный образ луны, сопровождающей путника в ночном походе». Да, Анатолий прошёл по жизни странником, но ему были ведомы не только пыль и камни земных дорог: в минуты вдохновения его лёгкая на подъём душа преодолевала силу земного тяготения и уносилась в такие надмирные выси, о которых можно только догадываться.
Верю в жизнь инопланетную,
Взгляд мой в космос обращён.
Вход туда, как в часть секретную,
Посторонним воспрещён.
И таких строк множество, они, как звёзды, разбросаны по его стихам. О космосе Бочинин говорит так же свободно, как о просторах земли. Он постоянно ведёт доверительные, можно сказать, интимные диалоги с солнцем, луной, планетами:
Здравствуй, солнце! Куражиться
Все затеи пусты.
Не уверен, но, кажется,
В женском образе ты.
Среди звёзд и планет он свой, ему хорошо там и он не чувствует себя потерянным, как на земле в мире людей. Наверное, его дом, которого он не обрёл в нашем обществе – там. Его заветное чаяние:
Мне бы на ноги встать.
Не болеть. А потом
С лёгким вздохом
шагнуть во Вселенную.
Наверное, кое-кто криво усмехнётся, но, по моему разумению, космический мотив в творчестве Анатолия Бочинина не случайность и не игра на публику. Космизм – не побоюсь этого слова – может быть, несколько наивный (что поделаешь, все мы, даже увенчанные научными степенями – несмышленые дети перед лицом вечной и неисчерпаемой Вселенной) – органичное свойство его сознания, взгляда на мир… Может быть, в этом и есть главная причина неустроенности его на земле.
Бочинин ругал власть, ругал порядки в стране, но ни то, ни другое в его сознании не ассоциировалось с Родиной. Когда речь заходила о России, в его голосе звучали только любовь и боль:
Вспыхнуть радугой хочется
Над просторами синими.
Я горжусь своим отчеством,
Кровно связанным с именем.
Хорошо жить в народе мне,
Слышать: «Где ты, Васильевич?!»
А по матушке-Родине –
Анатолий Россиевич.
У кого повернется язык назвать асоциальным элементом человека, сказавшего такие слова о Родине?.. Да, он не вписался в сегодняшний социум, не нашёл с ним общего языка, но понятия Родина, Россия гораздо шире социума и не исчерпываются только нынешним временем: Родина – это вся русская земля и небеса над ней, родная природа, зверье и птицы, её населяющие, с её древним славным прошлым, быстротечным настоящим и светлым будущим… Обо всём этом и писал Анатоий Бочинин. Он социален, но не в узком смысле, когда к таковым относят только тех, кто вовремя является к избирательным урнам и не пропускает ни одного митинга:
Я в политике глухонемой,
Я от смерти не жду отсрочек.
Но средь блоков есть блок и мой –
Блок лирических тонких строчек».
И если в сегодняшнем обществе лицо без денег, прописки, ИНН, медицинского полиса, вроде бы как человеком не является, и место ему в придорожной канаве, то для Родины все мы – её дети.
Среди своих чужой я, да и только,
Чужой для них.
Но только не для Родины,
И любящих своих детей она не забывает…
Все мы родом из детства. Отец поэта погиб в 1945-м. А вскоре после войны умерла мать. Первые стихи Толя написал ещё в детском доме. Его рано заметили, появились публикации в журналах «Нева», «Смена», «Огонёк», всегда охотно печатал Бочинина «Дальний Восток». Он становился лауреатом этих изданий. В самом конце прошлого столетия, наконец-то, при помощи Льва Князева, возглавлявшего краевую писательскую организацию, и Елены Назаренко – председателя Приморского общества книголюбов, увидел свет его первый, так долго жданный сборник «Черемуховый омут» с большой вступительной статьёй Сергея Крившенко. По этой книге его приняли в Союз писателей России. Позже ещё два простеньких сборника тиражом по 50 экземпляров помог издать Анатолию приморский писатель Леонид Ефимиков.
В своей творческой биографии Бочинин большое место отводил своему знаменитому земляку Василию Шукшину. Василию Макаровичу посвящены многие строки поэта:
Вот и она, деревня Сростки,
Где над притихшею травой
Катунь, что дым от папироски,
Безмолвно тлеет синевой.
Умолкли трели певчей пташки,
Звенит ночная тишина.
Калина в розовой рубашке
Идёт по тропке Шукшина.
Живя во Владивостоке, Анатолий всё время тянулся к своей малой родине, к Алтаю. Известны его вояжи, пока был в силе – на велосипеде, позднее – на всяческих перекладных, начинавшиеся ранней весной в Приморье и заканчивавшиеся в Сростках на Шукшинском празднике на горе Пикет.
На Пикете он познакомился с другим известным уроженцем Алтая Михаилом Евдокимовым, который, став алтайским губернатором, дал Бочинину комнату в общежитии в Бийске. Но и в этом жилье он не удержался. Осенью 2004 года он снова, уже в последний раз, оказался во Владивостоке…
Последние дни поэта по житейским меркам были ужасны. В январе 2005 г. Ему ампутировали ногу выше колена. После операции стараниями поэта Галины Якуниной, работавшей в системе социальной защиты населения, Бочинин был определен в социальную палату на реабилитацию. Но с приходом приморской весны, когда потекли ручьи и тротуары очистились ото льда, Анатолий встал на свои костыли и начал наведываться в город: в Союз писателей, в Союз художников к своему приятелю Николаю Большакову, написавшему портрет поэта, много помогавшему ему, в мастерской которого Анатолий хранил свои нехитрые пожитки. А вскоре и вообще оставил тесный, пропахший медикаментами и хлоркой сонный мирок «больнички», где жили, порой годами, дожидаясь кто места в доме инвалидов, кто смерти, одинокие, недееспособные люди. Глотнув прежней воли, принесенной морским весенним ветром, на своей единственной ноге, тяжело опираясь на костыли, Бочинин ушёл оттуда. Куда ушёл? В никуда… Туда, где он сам хозяин себе, своему слову, своей судьбе:
Пусть я подранен, но зато
Я душу дьяволу не продал.
Моё пространство – это то,
Что называется свободой.
Это произошло в апреле 2005 года. Вскоре Анатолию была назначена пенсия, её направили на адрес социальной палаты, но получателя там уже не было…
Где-то в начале мая зазвонил мой телефон. В трубке раздался знакомый хриплый голос – это был Бочинин. Едва он успел поздороваться – связь прервалась, пошли гудки… Больше телефон не звонил. Откуда пытался пробиться он, что хотел сказать?..
Его нашли в городском морге. Анатолий Бочинин умер 20 июня 2005 года от истощения и переохлаждения, на территории больницы, куда его не приняли в связи с отсутствием медицинского полиса.
В начале июля его похоронили на Морском кладбище, справили поминки.
– О, господа! Убавьте спесь,
Где нужно плакать, вы смеетесь.
Я подожду вас. Время есть.
А вот меня вы не дождетесь.
Александр КИРЕЕВ
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
