Экономика
Цветы и слезы
Марина Завадская
По официальной версии, в пожаре на «Красного Знамени», 59, погибло 9 человек. С ними и было объявлено прощание 20 января, в 12 часов в фойе театра имени Горького. То есть сначала было объявлено, что похороны состояться 19 января, но буквально через час была названа другая дата.
Версии переноса три: 1) 19 января – Крещение Господне, не следует смешивать два столь значительных и столь же различных события; 2) холодно, земля промерзла, к 19-му не успеют подготовить все для похорон; 3) похороны перенесли, чтобы сорвать митинг протеста, о котором договорились через Интернет.
Так или иначе, но 20 января стало окончательной датой. На этот же день был объявлен губернатором однодневный траур, а на 12:00 – минута молчания.
Полдень еще не наступил, а площадка перед театром уже была заполнена народом. Собрались не только родственники и знакомые погибших, но и обычные горожане, свидетели трагедии. Таких оказалось около трех тысяч человек. Ведь пожар был показан по телевидению, и очень многие зрители приняли смерть этих женщин близко к сердцу. Многие пришли с цветами - в основном с гвоздиками. Кто нес пару цветков, кто четыре, кто – целую охапку. Приехали с венками работники отделений Сбербанка из Спасска-Дальнего, Уссурийска.
У входа дежурили 5 автомобилей «скорой помощи» - на всякий случай. На удивление мало было милиции.
Нельзя сказать, что за четыре дня организаторы похорон хорошо подготовились к церемонии прощания. Да, в фойе театра все было задрапировано подобающим образом и создавало соответствующую атмосферу. Но на крыльце все осталось по-прежнему: реклама театра на колоннах и крупные буквы «ШОУ», что выглядело совсем уж неприлично. И – никакой организации, полная стихия.
Вероятно, власти не ожидали, что придет столько народу. Но сориентировались быстро. Поскольку было ясно, что до 13 часов все пришедшие не успеют попрощаться с погибшими, тем более что до половины первого в фойе не пускали посторонних: там шла служба, - отъезд на кладбище перенесли на 14 часов.
Многие не могли пройти без слез мимо девяти открытых гробов, у которых сидели плачущие родственники. Перед проходом стояли портреты: 9 веселых, красивых женщин, а угол перечеркнут траурной лентой.
В зал стремились попасть все, а поскольку при таком количестве народа наладить очередь без особой сноровки практически невозможно, то время от времени у входа возникала давка. Тогда звучали возгласы:
- Да что вы толкаетесь?... Вы что, в ресторан идете?... Милиционеры, да встаньте вы сюда, обеспечьте порядок!...
Милиционеры на эти призывы не реагировали, и люди делали вывод:
- Никакого порядка, как и там…
Там – это на пожаре. Как бы ни рапортовали пожарные, что прибыли на место через три минуты после вызова и быстро локализовали огонь, но все видели на экранах телевизоров, как мечется и кричит в горящем окне девчонка: «Мне нельзя умирать! У меня маленький ребенок!» - а пожарные в это время тянут лестницу к другому крылу, где нет огня, но есть банковское начальство.
Среди пришедших к театру владивостокцев многие не верили, что при пожаре погибло столько людей, сколько официально объявлено. За полтора часа не все смогли пройти к погибшим и попрощаться с ними, и спрашивали подробности у знакомых, успевших побывать в фойе:
- Их там девять? Восемь женщин и парень?
- Нет, все женщины.
- А где же парень? Мы же видели по телевизору: парень и девушка, он ее за руки держал. Сначала сорвалась девушка, а за ней и парень. Где он?
- Девять человек, как же… Девять – это те, кого все видели, кого не удалось скрыть.
Похороны – не время и не место для выяснения отношений, это время скорби. И прощание с погибшими не было осквернено ни одним неподобающим действием.
Разборки были отложены на следующий день, 21 января.
Марина Завадская.
Другие статьи номера в рубрике Экономика:
