Посиделки
Карел Готт ПРАЗДНИК ДУШИ
Маргарита Пархоменко
Когда я была на съемках в Москве, со мной произошло чудо. Я встретилась с избранным, на мой взгляд, певцом – Кареллом Готтом.
О нем мы знали по тем немногим шлягерам, которые постоянно крутились на ЦТ, и полюбили его.
И вдруг Карел Готт приезжает в Москву на одно-единственное выступление в концертном зале «Россия» – лучшем зале страны. «Я должна туда попасть!» – сказала я себе.
И это возможно, ведь там работает главным редактором моя давняя творческая подруга Нонна Хадикова.
Я звоню Нонне Германовне и говорю:
– Нончик, мне бы два билета на Карела.
– Ох, трудно, – отвечает она.
– Нонна, пойми, я, может быть, прилетела в Москву не на съемки фильма, а ради Карела Готта!
– Перезвони, – отвечает она.
Вечером слышу:
– Есть билет! Только один.
Получив в гостевой кассе заветный билетик, я устремилась в зал, где, конечно же, яблоку негде было упасть.
Он вышел в белых одеждах – так непривычно для нас, тогдашних, – Принц в безупречном костюме классического стиля с ослепительной улыбкой.
Он заговорил по-русски:
– Вновь я здесь, в Москве, после долгого отсутствия. Опять у вас холодно, а в Праге жарко.
Он сам вел концерт без привычного конферансье, доверительно беседуя с любимой публикой на прекрасном русском языке.
Вы обратили внимание, что в судьбе каждого выдающегося певца есть некий загадочный штамп? Или тест на призванность, если хотите.
Карелу Готту собственные родители сказали: «А не лучше ли тебе, милый сынок, заняться более серьезной профессией?», хотя вундеркинд, как только родился, сразу и запел.
Три года учебы в электротехникуме, потом работа на заводе в Праге. Ну, а вечера-то, вечера... Они были заполнены музыкой. Сначала самодеятельной среди рабочих меломанов, потом профессиональной в джазовом оркестре. Нашелся там музыкант, который и посоветовал Карелу поступить в консерваторию, что Карел и сделал с Божьей помощью. А там – вот чудо-то! – судьба сводит его с профессором Константином Карениным, учеником самого Шаляпина.
Каренин оказался просто гениальным учителем. Он-то не запрещал. Гендель, Бах, Моцарт, Сметана, Чайковский – в консерватории, известной на всю Европу. Но и джаза, и эстрады в стенах ее не чурались.
Юный Карел выступал в кафе «Альфа», и его учитель часто там бывал, поэтому позволил эстрадным мелодиям зазвучать в консерватории. «Рамки оперы Карелу Готту тесны», – говорил Маэстро.
В 1963 году Карел получает приглашение в Пражский театр песни «Семафор». Он сразу выдвигается на первые роли, ибо у него не только особо красивый голос, но и неотразимая артистичность. Без него не могли уже обойтись ни радио, ни телевидение, ни кино. Начался Звездный Час.
Я обратила внимание на зрителя, который сидел рядом со мной. «Сидел» – не то слово. Он в восторге вскакивал с кресла, бурно аплодировал и однажды заключил меня в объятия, как музыкальную сообщницу. Он оказался строителем из Владивостока, который впервые услышал Карела Готта.
–Вот работает! Вот работает! – восхищенно приговаривал он.
А Карел просто делился со всеми праздником своей души.
– Матейко! Матейко! – орали из глубины зала молодые чехи, студенты московских вузов. И он пел «Матейко». Чего он только не пел! Арии из опер, старинные русские романсы, неаполитанские песни, американскую кантри-мьюзик – всё это в оригинале, и, конечно же, чешские эстрадные песни в сопровождении всемирно известного оркестра Владислава Шгайла.
Я поймала себя на мысли: как можно улыбаться на протяжении трехчасового концерта? Потом поняла – тайна обаяния этого артиста в особом состоянии человека, отмеченного Божьей милостью.
Улыбка Карела – это не та улыбка, чтобы, растянув губы, показать безукоризненный набор фарфоровых зубов. Ликовало все существо певца, и это притягивало к нему публику незримыми, магическими нитями.
Позже в гостинице, слушая «Маяк», я узнала потрясающую новость. Дело в том, что Карел Готт прилетел в Москву, где в июне было всего 12 градусов тепла, из Праги, где стояла тропическая жара в 40 градусов.
Врачи Большого театра категорически запретили ему выступать: такой перепад в температуре мог обернуться для прославленного певца катастрофой – он мог просто лишиться голоса.
Но Карел Готт ответил: «Нет, я буду петь, я же обещал».
И пел он щедро, расточительно, беспредельно, снискав благословение Неба. Но что меня окончательно сразило – маэстро вокала мастерски танцевал, как солист балета, представляя фольклорные песни. Микрофон на стойке буквально лежал на сцене, когда Карел пускался вприсядку, не выпуская его из рук. Я не сомневаюсь, что Рудольф Нуриев и Марис Лиепа ему бы аплодировали. В концертном зале «Россия» публика ревела от восторга, певца засыпали цветами и долго не отпускали, и он охотно и неутомимо пел по заявкам. Его голос хранил Господь. Весь мир был под солнечным его обаянием: Франция и Испания, Польша и Германия, Америка и Япония etc...
Золотой Пражский Соловей неоднократно награжден «Золотым ключом» Интервидения, Золотой Братиславской Лирой, золотыми пластинками и дисками стран всего мира.
Можем мы себе представить, что в одно юбилейное утро Карел Готт, сделавшись немного чувствительным, как некогда учитель его учителя Федор Шаляпин, станет перед зеркалом и обратится к собственному прекрасному изображению с такой, слегка ироничной речью? «Высокочтимый маэстро Карел! Несмотря на ваши наклонности Нарцисса, вы верой и правдой пропели... Сколько же лет вы пропели?
Много лет беспрерывного труда, который Богу, вас возлюбившему, бывало угодно осенять вдохновением. Годы постоянного горения, ибо вне горения вы не мыслили и не мыслите искусства, сомнения и тревоги, недовольство собой и триумфы – целая жизнь!
Каких только путей Вы, досточтимый Карел, не исходили за эти годы! Ваш красивый и сильный голос звенел над блестящими проспектами мировых столиц. Вами заслушивались знатоки бельканто в самой Италии, фанаты славянской музыки в Японии. Ваш обаятельный голос звучит во всей вселенной».
Проблема – для решения.
Свобода – для подтверждения.
И покуда мы верим в свою мечту – ничто не случайно.
Ричард Бах
Маргарита ПАРХОМЕНКО, кинорежиссер
Другие статьи номера в рубрике Посиделки:
