Вселенная
Карцер и краюшка хлеба
Сергей БОЦЯН со слов бабушки
Моя бабушка, Боцян Нина Васильевна, родилась в 1925 году в селе Скипчи на Украине.
Когда началась война, бабушке было всего 15 лет. Отец ее умер до войны, в 1939 году. Брата с первых дней войны призвали в армию. Он погиб на фронте.
Вот что рассказала бабушка о годах военного лихолетья.
«Летом, а точнее в июле 1942 года, я была угнана в Германию. Произошло это очень просто. По селу прошел полицай. Согнали всех жителей в кучу и объявили, кому назавтра быть готовым к отправке в Германию. Ослушаться приказа было нельзя – расстрел. Тех, кто убегал, ловили с собаками, избивали и всё равно отправляли в Германию. Забирали в основном молодежь.
На сборный пункт привезли всех на немецких машинах, затем погрузили в товарняк. Скученность была большая. Сидели на полу скрючившись. В дороге не кормили. Ели то, что взяли из дома.
Поезд шел дня три или четыре. Хорошо помню, что была пересадка в Кракове (в Польше). Вывели нас из поезда, отвели мыться в баню.
Потом построили и в сопровождении патруля с собаками погнали на Берлин. Шли долго. Где-то на середине пути всех посадили в машины. В Берлин приехали глубокой ночью. Затем всех перевезли в местечко Любинхау.
Это был специально построенный лагерь, состоящий из ряда бараков. Вместимость бараков – 120 человек. Он был разделен на отдельные помещения. Двухъярусные нары, окна заделаны плотной бумагой. Свет был электрический. Загнали нас в бараки и приказали спать.
Только легли спать, нас стали кусать клопы. Так до утра глаз никто не сомкнул.
Утром пришли немцы и со словами: «Раус, вставай», – всех подняли. Распределили нас на группы по 10 человек. В каждой десятке свой бригадир. У нас бригадиром был чех по национальности. Лагерь был интернациональный.
После завтрака всех отправили на работу. Работали в лесу. Видимо, где-то недалеко, а может, под землей, находился военный завод. Мы грузили в вагоны ящики.
Однажды при погрузке один ящик разбился, в нём оказались снаряды. Что тут началось! Немцы решили, что всё было сделано специально. Несколько человек, в том числе и меня, посадили в карцер. Карцером служило небольшое железобетонное помещение. Сидеть и лежать запрещалось.
Помню, я плакала, умоляла, говорила, что не виновата в том, что ящик разбился. Всё было бесполезно. Просидели мы в карцере трое суток.
А выручил нас бригадир. Он защитил нас перед немцами, клялся-божился, что мы хорошие работницы и не могли нарочно разбить ящики. Видимо, наш чех-бригадир пользовался у немцев доверием.
Как бы то ни было, но после трех дней отсидки нас вывели из камеры и куда-то повели. Мы решили, что на расстрел. Оказалось, повели мыться в баню. Там я от бессилия упала в обморок.
Вообще, нужно сказать, что мыться в баню нас водили два раза в неделю. Но мы боялись туда ходить, так как были уверены, что нас там сожгут в печах.
Мы знали, что недалеко от нас был лагерь военнопленных. Некоторые из них пытались бежать из лагеря. Их ловили, избивали.
Работали мы с 8 утра до 5 часов вечера. Если работы не было, сидели в бараках. Но когда работы было много, работали сверх нормы. Однажды я решила не пойти на работу и спряталась под матрасами. Пришли немцы с собаками и меня нашли.
Всё время хотелось кушать. Кормили впроголодь. Утром кусочек хлеба в 200 грамм, в обед вареная брюква, вечером ржаная мука, запаренная водой.
О том, что война заканчивается, мы догадывались. Часто летали самолеты, разбрасывали листовки.
Однажды нас построили в колонну и под охраной немцев с собаками куда-то повели. Была сильная бомбежка. Наступила ночь. Нас загнали в церковь, где мы переночевали. Утром опять куда-то шли. Остановились в поле. Вполне возможно, что нас хотели расстрелять. Опять началась бомбежка. И тут произошло невероятное. Переводчик нам сказал: «Счастливо, девчата». Не успели мы оглянуться, как остались одни. Немцы разбежались.
Вскоре женщины разошлись в разные стороны. Нас осталось 10 человек. Мы не знали, что делать. Пошли через лес. Там видели котлы с готовой пищей (лапшу с тушенкой). Но есть не стали, боялись, что еда отравленная. Когда перешли лес, увидели окопы, в которых прятались люди от бомб. Ну и мы туда же, в окопы. Утром пришли русские.
А потом нас на машинах вывезли к станции и отправили на родину. Спецпоездов не было. Ехали в грузовых вагонах.
Вернулась в свое село в 1944 году. Там остались одни вдовы с детьми, старики да калеки, вернувшиеся с войны.
Многие девушки, угнанные в неволю, вернулись на родину. Но были такие, о судьбе которых ничего не известно до сих пор.
После войны я работала в колхозе. Жили все бедно. У меня было одно платье. В субботу постираю его и на танцы. С танцев идем с песнями. Было весело. Молодость брала свое.
Света не было. Из положения выходили таким образом: в баночку наливали масло. жгутом скручивали тряпку. Опускали один конец в масло. другой поджигали. тряпка горела, правда, копоти было много.
В 1958 году я с мужем и детьми уехали на Дальний Восток, в Приморье. Работала в УНР-251, а перед пенсией – в ЖКХ.
Сейчас я думаю, не дай Бог людям испытать то, что пришлось пережить мне».
Сергей БОЦЯН со слов бабушки
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
