Политика
Кому служит «четвертая» власть
Валерий КУЦЫЙ
Почти незамеченным прошел профессиональный журналистский праздник - День российской печати, который отмечается 13 января в честь выхода первой российской газеты, основанной Петром Великим. Когда-то у нас довольно широко отмечался День советской печати, и происходило это 5 мая, в дату, на которую в 1912 году пришелся выпуск первого номера ленинской “Правды”.
Большинство старых журналистов до сих пор привычно считают “своим” именно этот день. Но не о том сейчас речь, отмечать можно что угодно и когда угодно, приносило бы это чувство радости, а не ограничивалось проведением официальных мероприятий. Как же обстоит в нашем случае?
После октябрьского переворота новая власть, не откладывая дела в долгий ящик, сделала то, чего не сделали ни самодержавие, ни Временное правительство: закрыла все недовольные ею газеты. Закрыла якобы временно, а в действительности до конца своих дней.
Так пришел конец оппозиционной прессе, если не считать появившиеся в период застоя диссидентские издания, которые размножались с помощью пишущих машинок и расходились в узких кругах фрондирующей интеллигенции. Все остальное (газеты, журналы, радио, а затем и телевидение) находилось под жестким партийным контролем, независимо от того, кто официально являлся учредителем или издателем - сами партийные органы, профсоюзы, армия, Союз писателей или кто-нибудь другой.
Внутренняя цензура, существовавшая во всех крупных СМИ, в том числе периферийных, таких, как орган Приморского крайкома КПСС и краевого Совета народных депутатов газета “Красное Знамя”, служила надежной гарантией от распространения неугодных власти политических взглядов и “нездоровых” настроений. Нынешнему молодому журналисту трудно представить себе, сколько, сохранись та система, было бы читателей у его материала еще до выхода в свет.
Первым материал, подготовленный корреспондентом, читал и визировал заведующий отделом; потом - ответственный секретарь; за ним - заместитель редактора или сам редактор. Серьезные проблемные материалы, особенно критические, согласовывались с крайкомом КПСС, крайисполкомом, с другими руководящими инстанциями по принадлежности.
Сверстанные полосы просматривал редактор газеты, журналисты вычитывали свои материалы. В типографии, помимо корректоров, полосы читали дежурный редактор и так называемая “свежая голова” - корреспондент, освобожденный в этот день от всех других обязанностей. Оба они должны были “вылавливать” не только смысловые и стилистические, но и возможные политические ошибки.
Полосы по мере их подготовки доставлялись дежурному цензору крайлита, кабинет которого находился здесь же, в типографии. Тот тоже читал их, выискивая крамолу главным образом в виде разглашения секретных сведений, например, сообщения о неурожае зерновых в Ханкайском районе или об аварии в угольной шахте. Все это немедленно убиралось, после чего цензор визировал полосу штампом со своим номером и словом “Разрешено”. При отсутствии такого штампа типография не имела права печатать газету.
Я так подробно рассказал об этом процессе, чтобы читатели ясно представляли себе, какие барьеры ставились им на пути к информации, как их держали в неведении относительно многих явлений негативного характера.
Провозглашался принцип - “воспитывать массы на положительных примерах”. Критика не запрещалась, но - критика дозированная, бичующая отдельные недостатки и ни в коем разе не режим, не систему власти. Содержалась, однако, в этой бочке дегтя и ложка меду: на страницы печатных изданий и в телерадиоэфир попадало куда меньше глупостей, пошлостей, языковых “ляпов”. Не все однозначно было и с выражением позиции журналиста. Да, он не мог обнародовать свою точку зрения, если она не совпадала с точкой зрения властей. Зато он мог тем или иным способом уклониться от задания написать материал, противоречащий его собственным убеждениям.
Я никогда не был диссидентом и в силу своего воспитания считал советский строй единственно возможным в нашей стране. Но это заблуждение не заставляло меня кривить душой, угождать своими публикациями кому бы то ни было по карьеристским или корыстным мотивам. Вот один из примеров.
В Краевом суде должен был состояться процесс над известным в Приморье ученым, профессором, заведующим кафедрой одного из вузов, обвиненным в получении взяток. В первый же день слушания этого дела я понял, что оно инспирировано “сверху”, что профессор чем-то не угодил сильным мира сего и должен за это понести наказание. В обвинительном заключении фигурировала какая-то бутылка коньяка, какие-то конфеты, самой крупной взяткой была пара туфель. Конечно, все это дурно пахло и заслуживало, скажем, понижения в должности или даже увольнения с работы, то есть самого строгого дисциплинарного взыскания, только не привлечения к уголовной ответственности.
Мне было доподлинно известно, как ублажали у нас проверяющих из Москвы, как их кормят, поят, преподносят им дорогостоящие подарки, как везут в столицу большим начальникам японские телевизоры, магнитофоны и т.д. Считалось, что это в порядке вещей, хотя, по сути, было типичным проявлением коррупции, которая уже тогда начинала набирать темпы в своем развитии и расцвела махровым цветом в нынешнее время. И ничего, никого не сажают на скамью подсудимых. А тут - туфли, бутылка коньяка... Короче, я сказал редактору, что не смогу выполнить задание, поскольку отношусь к этому процессу весьма скептически.
Редактор не стал переубеждать меня или устраивать мне выволочку, он просто поручил освещать ход суда другому журналисту. Он с блеском выполнил поставленную перед ним задачу, в пух и прах разгромил профессора, который получил восемь лет лишения свободы за свои деяния, подрывавшие основы советского государственного строя. Отказавшись описывать его страшные злодеяния, я, разумеется, ничем ему не помог, но совесть моя осталась чиста.
Для чего я рассказал об этом случае? Уверяю вас, вовсе не для того, чтобы показать: вот, мол, какой я хороший. Просто хочу, чтобы читатели поняли: у журналиста всегда есть выбор - состоять на службе у начальства или служить профессии, которую ты считаешь делом своей жизни. Первое, безусловно, выгоднее, ибо сулит и должность повыше, и звание заслуженного работника, и еще какие-то награды. Второе не приносит ничего, кроме пресловутого морального удовлетворения и права смотреть людям в глаза.
И вот грянула перестройка, а с нею - свобода слова, свобода печати. Мы перестали бояться, как огня, упреков в политической незрелости, послали к черту партийных и главлитовских цензоров, всегда считавших, что лучше перебдеть, чем недобдеть; мы решили, что теперь никто не может запретить нам писать на любые острые темы, высказывать собственное мнение, а не то, которое считается единственно правильным - мнение начальства. И тут вдруг выяснилось, что, говоря словами Высоцкого, “нет, ребята, все не так, все не так, ребята”.
Прежде всего о цензуре. Строгих товарищей со штампом “Разрешено” уже нет, их с успехом заменили строгие товарищи в судейских мантиях, преданно стоящие на страже чести и достоинства высокопоставленных чиновников от нападок прессы.
Некоторое время назад я вынужден был как на службу ходить в районный суд, пытаясь отбиться от кучи исков некоего гражданина Копылова. Большую часть их этот кандидат, можете себе представить, экономических наук выигрывал. Судей не смущало, что речь шла не о вмешательстве в частную жизнь, а об оценке служебной деятельности чиновника, их не интересовала позиция Европейского суда по правам человека, они добросовестно выполняли роль цензуры, которая прямо запрещена Конституцией Российской Федерации.
И преуспела в этом не только районная Фемида - дошло до того, что Пленум Верховного суда России вынужден был принять постановление, разъясняющее, в чем по международным меркам состоит отличие чести и достоинства гражданина от неприкасаемости власть имущих. Предстоит еще убедиться, дошел ли смысл постановления до сознания людей, призванных блюсти, как зеницу ока, каждую букву закона.
Впрочем, не только судом пользовались ретивые администраторы, чтобы приструнить СМИ, слишком близко к сердцу воспринявшие свои новые конституционные права. Были и другие способы, взятые на вооружение командой экс-губернатора Наздратенко. Запрещение типографиям печатать строптивые издания, выдворение их из помещений, а порой и привлечение редактора с помощью прокуратуры к административной и даже к уголовной ответственности - все пускалось в ход, чтобы ликвидировать разномыслие и привести прессу к единому знаменателю.
Не идет из памяти случай похищения и пыток, примененных к молодому радиожурналисту, посмевшему выйти в эфир с критическими замечаниями по адресу тогдашнего владивостокского мэра Константина Толстошеина. Зато послушным СМИ и журналистам наше местное чиновничество оказывало всяческую поддержку, в том числе и материальную.
Следует заметить, что как ни старалась новая номенклатура, какие подлые приемчики она не использовала, ей не удалось заставить замолчать журналистов, обладавших гражданским мужеством и высокой нравственностью.
Но таких, прямо скажем, было меньшинство. Большая часть пишущей и вещающей в эфир братии поняла (да и до сих пор понимает) свободу слову как свободу торговать своим словом распивочно и на вынос. Замалчивание бьющих в глаза фактов казнокрадства, мздоимства, управленческой некомпетентности и глупости с одновременным безудержным восхвалением начальствующих лиц - вот вам признаки, по которым можно безошибочно распознать средства массовой информации, состоящие в холуях то ли у правящей элиты, то ли у частного капитала. Хотя нет, есть еще один признак - благосостояние СМИ и его журналистов. Об этом хочется сказать особо.
Серьезную опасность для общества представляют собой, с моей точки зрения, профессионалы высокого класса, владеющие журналистским мастерством в достаточной степени, чтобы воздействовать на эмоции читателей, радиослушателей, телезрителей, и при всем том не считающие себя обязанными строго блюсти неписаные законы морали.
К ним лично я отношу популярного ведущего телепередачи “Момент истины” Андрея Караулова. Вот уж кто счастливо сочетает в себе актерское мастерство с умением точно подобрать желательные и отсеять нежелательные факты, привлечь в передачу нужных людей, оснастить ее бьющими в нос примерами, хватающими за душу музыкальными отбивками и т.д., и т.п.
Наверное, и я верил бы Караулову, как верят ему многие, если бы он пореже представлял публике Евгения Наздратенко в качестве кристальной честности человека, авторитетного во многих вопросах государственной важности. И что характерно, наблюдалось это как раз в тот период, когда в распоряжении Евгения Ивановича находились крупные финансовые средства.
Задаю себе вопрос: не потому ли Андрей Караулов закрывал глаза и на оглушительный провал Наздратенко в управлении Приморским краем, и на громкий криминальный скандал в бытность его руководителем Госкомрыболовства? Не потому ли, громя владельцев незаконных особняков, автор и ведущий “Момента истины” в упор не видит таких же особняков, расплодившихся при Наздратенко в лесопарковой зоне Владивостока, и среди них - отстроенную за счет налогоплательщиков усадьбу самого Евгения Ивановича? И уж совсем смешно было, когда в карауловской передаче с обвинениями экс-мэра Владивостока Виктора Черепкова в непорядочности выступил - с ума сойти! - не кто иной, как Юрий Копылов, деятельность которого по достоинству оценили избиратели, забаллотировав его на очередных выборах.
Как бы то ни было, а уж в дилетантстве Андрея Караулова не упрекнешь, человек он действительно неординарный, жаль только, что не всегда использует свои способности достойным образом. А сколько, страшно подумать, появилось людей, не только не отмеченных печатью таланта, но порою просто малограмотных, тем не менее с успехом обретающихся в журналистике! В той самой русской журналистике, которая славна такими именами, как Влас Дорошевич, Владимир Гиляровский, Максим Горький (Иегудил Хламида), Михаил Кольцов, Константин Симонов, Илья Эренбург и многие, многие другие.
Понимаю, не всем покорять вершины, не всем выдавать на-гора крупные материалы, вызывающие широкий резонанс; очерк, фельетон, сделанные с блеском теле- или радиопередача - это пирожное журналистики, а хлеб - оперативная информация, которую в поте лица добывают трудяги-репортеры. С глубоким уважением отношусь к ним, тем, кто до конца своих дней остается не известным широкой публике. Иное дело, когда чья-то фамилия постоянно на слуху, хотя достигается это лишь посредством саморекламы. Известны стихи Бориса Пастернака по этому поводу (цитирую по памяти):
Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех,
Постыдно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Кто из приморцев знает, в каком качестве существуют ныне уехавшие покорять Москву Андрей Холенко, Инна Лебедева, Наталья Встовская? Их фамилии не встретишь ни на телевидении, ни на радио, ни в столичных газетах. А ведь та же Лебедева здесь не только у Бакшина в заместителях на государственном телерадио ходила, но у него же в Институте массовых коммуникаций ДВГУ заведовала кафедрой.
Кстати, о журналистском образовании. У меня его нет, но, думаю, оно полезно как некая сумма знаний, помогающая начать работу в прессе. Остальное зависит уже только от тебя самого, от постоянного совершенствования, самообразования, без чего любые дипломы гроша ломаного не стоят, ибо важно не только, что писать, вещать, снимать, но и как писать, вещать, снимать. Самые правильные по существу материалы оказываются ненужными, когда они тусклы, скучны, малограмотны. А уж что-что, но малограмотность в сочетании со скудным словарным запасом и нежеланием учиться образному мышлению - настоящая беда тех, кто сегодня приходит на смену нам, старым журналистам.
Но не только. Пресса по определению должна стоять на страже общественных интересов, защищать человека от государственно-бюрократического произвола. Газеты в этом отношении еще кое-как держат марку, но электронная пресса, по моим наблюдениям, все больше теряет право гордо называть себя “четвертой властью”, потому что очень уж старается быть удобной для первой, второй и третьей властей. Заметно поубавилось количество критических программ в передачах из Москвы, а те, что еще остались, постепенно теряют свою остроту.
Еще более явственно это проявилось у нас в крае, где даже радио “Лемма”, славившееся некогда проблемными передачами с покойным ныне Валерием Муравьевым, превратилось в чисто коммерческую радиостанцию, а так называемое “Общественное телевидение”, съедающее огромные суммы краевого бюджета, уже без всякого, по-моему, стеснения работает на местный “белый дом”. На последнем факте, доказывающем, что это именно так, хочу остановиться особо.
Каждый из депутатов краевого Законодательного собрания выступил на ОТВ и поздравил своих избирателей с Новым годом. Выступил и депутат Леонид Бельтюков. В отличие от других он высказал несколько критических замечаний, в частности, по поводу того, что на ремонт кабинета председателя ЗакСа Сергея Сопчука было затрачено 7 миллионов рублей, а ремонт каждого квадратного метра депутатского туалета обошелся в 500 долларов.
На телевидении это не понравилось. То есть не то не понравилось, что так бездумно расходуются народные деньги, а то, что об этом говорит депутат. Не знаю, согласовали ли свое мнение с мнением высокого начальства, но решили: вырезать критические замечания к чертовой матери. И вырезали, даже не поставив в известность Бельтюкова. Так его выступление и пошло в эфир в урезанном виде. Так есть все-таки у нас цензура или цензуры у нас нет?
Полувековая журналистская работа дала мне многое - поездки в новые для меня города и села, встречи с интересными людьми, умение видеть скрытые пружины власти и подковерной борьбы за нее. За все это я благодарен своей профессии. Но, как известно, от многих знаний многие печали, или, говоря словами Энди Таккера, благородного жулика из рассказов О‘Генри, “у каждого Ахиллеса есть своя пятка”.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Недавно в телевизионной передаче о великосветских тусовщиках был замечен заместитель Владимира Жириновского по партии, депутат Государственной думы Алексей Митрофанов. Он чувствовал себя на этой тусовке, как дома, и настойчиво требовал подать ему водки, чтобы снять стресс от каторжной работы на благо народа. Видишь, народ, как о тебе печется твой избранник? Даже заставляет себя, преодолевая отвращение, пить водку, которая в ночном клубе будь здоров сколько стоит.
В.К.
<< вернуться в список статей
