Экономика
Кошмарное преступление в Мэрии
Валерий КУЦЫЙ
Произошло это в некотором царстве, некотором государстве и даже в некотором городе, слава Богу, не в нашем, а в том, где людям на удивление и курам на смех правил мэр Ювеналий Макарович Поросятников.
О феноменальной глупости Ювеналия Макаровича слагались легенды. Оценить результаты его руководящей деятельности можно было по картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи». Претерпевающий многочисленные неудобства мелкий люд отзывался о градоначальнике в таких выражениях, приводить которые я не смею, дабы не дать местным прокурорам желанный повод привлечь меня к ответственности за мелкое хулиганство. Однако сам Поросятников не сомневался во всенародной любви к себе и распространял свои портреты, надеясь когда-нибудь увидеть их в руках участников праздничных митингов и торжественных шествий.
Другим неотъемлемым качеством Ювеналия Макаровича было фантастическое невежество. Он путал Бабеля с Бебелем и Гоголя с Гегелем, полагал, что море соленое из-за плавающей в нем селедки, а Второй мировой войны не было, ее придумали американские фальсификаторы истории.
Обладая таким солидным набором знаний, он приобрел по сходной цене степень кандидата наук и сейчас готовит почву для покупки докторской степени. Ученый мир в панике, семеро членов-корреспондентов и трое действительных членов Российской академии наук получили инфаркты, один намеревался отказаться от Нобелевской премии, но в последний момент передумал.
Помимо всего прочего, Ювеналий Макарович отличался непреодолимой тягой к воровству. Он крал и то, что плохо лежит, и то, что лежит хорошо. Он просто не способен был не красть, как трамвай не способен летать, а рыбы - жить без воды.
Рассказывают о таком случае. Однажды в мэрию пришел инвалид просить о какой-никакой помощи. Градоначальник, улучив момент, подкрался сзади и вытащил торчавший у просителя из кармана грязный носовой платок. Свидетели этой сцены сделали вид, что ничего не заметили. Госпожа Поросятникова выстирала благоприобретенный платок, и Ювеналий Макарович стал пользоваться им как своим собственным.
В другой раз, возвращаясь ночью домой с ответственного совещания на квартире руководительницы пресс-службы, мэр, пыхтя и отдуваясь, приволок с собой тяжеленную крышку канализационного люка.
Все это не означает, что градоначальник обходился исключительно мелкими кражонками. Нет, он воровал и по-крупному, а более всего любил, чтобы подчиненные сами приносили ему в клюве различные суммы, желательно со многими нулями. Сотрудник, вошедший в кабинет главы администрации с пустыми руками, рассматривался как ниспровергатель установленного в городе режима и с позором изгонялся из мэрии.
Вместе с тем все знали, что Ювеналий Макарович крайне негативно относится к покушениям на его, поросятниковскую, собственность, к каковой он относил не только лично ему принадлежавшие деньги, вещи и недвижимость, но также все финансовые средства и материальные ценности, которыми располагала муниципальная власть. И вот на этой почве произошел грандиозный скандал, имевший, правда, счастливый конец.
Как известно, в любом учреждении главными действующими лицами в утренние часы являются уборщицы, с некоторых пор именуемые техничками. Явившись ни свет ни заря на работу, они, гремя ведрами, стуча швабрами и гудя пылесосами, приводят служебные помещения в идеальный порядок, чтобы затем чиновники и чиновницы могли в надлежащих условиях писать друг другу бумаги, пить чай с принесенными из дому бутербродами и обмениваться новостями насчет того, кому светит повышение или, наоборот, понижение, а кто и вовсе скоро окажется вышибленным из такого привычного, такого комфортного административного мирка.
В это утро техничка тетя Маня, которая пользовалась особым авторитетом у коллег, поскольку убирала приемную, кабинет и комнату отдыха самого градоначальника, выполняла свои ответственные обязанности. Все шло в привычном ритме и привычной последовательности, работа уже близилась к завершению, как вдруг тетя Маня обнаружила нечто такое, от чего у нее едва не подломились ноги: на двери кабинета Ювеналия Макаровича отсутствовали ручки.
А ручки эти, надо заметить, представляли собой едва ли не музейную ценность. Отлитые по специальному заказу из бронзы, украшенные затейливой резьбой и фигурками представителей местной фауны, они были предназначены не для примитивного открывания и закрывания двери, а для того, чтобы любой посетитель испытал некое трепетание в членах, осознав, в какое святилище он направляет свои стопы. И вот эти-то ручки исчезли.
Объятая ужасом техничка, естественно, подняла тревогу. Прибежала охрана, ночной дежурный метался по приемной, словно ему поставили клизму из скипидара со швейными иголками большого размера. Кто-то догадался позвонить в милицию и сообщить о происшествии.
Следственно-оперативная группа прибыла незамедлительно. Вскоре ее лично возглавил поднятый с постели начальник городского УВД. Бойцы невидимого фронта занимались каждый своим делом: молодая следовательша составляла протокол осмотра места происшествия; эксперт откуда только можно «снимал» пальчики; опера донимали бесполезными вопросами дежурного по мэрии, охрану, тетю Маню и друг друга.
Начальник УВД путался под ногами и всем мешал. По коридорам с виноватым видом бродила служебно-розыскная собака Блюз, водя за собой на поводке обиженного на весь мир кинолога. Блюз никак не мог понять, чего от него хотят, и потому очень обрадовался, когда обнаружил в урне кусок недоеденной вареной колбасы.
Надзор за следствием осуществлял районный прокурор, прикорнувший в кресле. От его храпа покачивались жалюзи на окнах в приемной. «Живут же люди, - с завистью глядя на прокурора, шепнул один опер другому, - а тут почти за одно «спасибо» мотаешься день и ночь».
Подъехавший Поросятников уже получил информацию по телефону и был в курсе событий.
- И надолго этот ваш театр? - спросил он начальника УВД.
- Так мы же стараемся, - ответствовал тот, - делаем все возможное, чтобы преступника найти.
Поросятников иронически хмыкнул.
- Ага, как же, найдете! От рыбы уши вы найдете, а не мои ручки. Вон ваш пес еще работать не начал, а уже колбасу жрет. Может, хоть прокурор заставит вас искать по-настоящему. Когда проснется, конечно.
Сутки проходили за сутками, а результата все не было. На третий день Поросятникову позвонил его большой друг и сосед по коттеджу губернский прокурор. По мнению некоторых, это был тот самый прокурор, о котором в свое время помещик Собакевич из «Мертвых душ» высказывался в том духе, что он хоть и честный человек, но порядочная свинья.
- Ты не волнуйся, - сказал прокурор. - Я этого так не оставлю. Будем их гонять, покуда не найдут.
- Да ладно, есть о чем говорить! - отозвался градоначальник. - Найдут, не найдут - какая разница, что я ручек не видел, что ли... Заходи лучше вечерком, в сауне попаримся, на грудь примем...
Поиски шли неустанно. На уши была поставлена вся агентура. Опера проклинали мэра, прокурора, изобретателя дверных ручек, а также свое собственное появление на этот свет. Похудевший начальник УВД попеременно объявлял то план «Сирена», то «Перехват», то «Ураган», но толку от этого, как обычно, не было никакого.
И не могло быть, потому что все эти планы разрабатывались умными головами в министерстве для вида и для вида же проводились. Дело, похоже, грозило перейти в разряд безнадежных «висяков». И тут случилось самое неожиданное из того, что вообще может произойти. Через неделю, производя очередную утреннюю уборку, тетя Маня бросила случайный взгляд на дверь поросятниковского кабинета и ахнула: вместо временно поставленной после кражи простой ручки стояла та самая, одна из двух, изготовленных по спецзаказу.
Держась за сердце, тетя Маня открыла дверь и увидела, что и вторая ручка вернулась на свое законное место. На крики «Чудо, чудо!» сбежались все, кто был в это время в мэрии. Каждого прибывающего на работу чиновника с порога информировали о радостном событии, и каждый спешил убедиться в радостном явлении собственными глазами.
Спокойнее всех к чуду отнесся градоначальник. Многих это удивило, но не могли же они знать, что накануне супруга Ювеналия Макаровича увидела, как муж перед отъездом на службу из родного коттеджа снимает с двери новые, недавно привинченные туда великолепные ручки.
- Зачем ты это делаешь? - спросила мадам Поросятникова.
- Придется вернуть на место, - вздохнул градоначальник. - Черт бы их побрал, этих ментов, никак не могут уняться, а вдруг дознаются? Сделать-то ничего не сделают, но в прессу может просочиться. Отстаивай потом опять свои честь и достоинство от этих гадов-журналюг, которые спят и видят, как бы оболгать честного человека. Свободы слова им, подлецам, видите ли, захотелось! Судьи, конечно, инструктаж получат и позатыкают кому надо рты, однако лишний шум сейчас тоже ни к чему. И без того от разных слухов продыху нет.
- Так жалко же ручки, - вздохнула мадам Поросятникова.
- Жалко, - подтвердил Ювеналий Макарович. - Когда что-то своим становится, всегда жалко отдавать. Ничего, эти ручки не последние. Придет время, я их вместе с дверью привезу.
Покидая вечером свой кабинет, Ювеналий Макарович еще раз со вздохом посмотрел на злосчастные ручки, самолично им привинченные к двери, чтобы завтра утром повергнуть в шок простодушную тетю Маню.
Такая вот совершенно невероятная история с благополучным концом произошла в некотором царстве, в некотором государстве. И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Кроме того, я считаю, что Бакшин должен быть изгнан из Государственной телерадиокомпании.
Рис. М.Ерофеева.
<< вернуться в список статей
