Посиделки
Виктор Сухоруков: "Ставлю жирную точку на своем «криминальном» амплуа"
Беседовал Андрей Девяткин
“Старший брат” из ставших знаменитыми фильмов “Брат” и “Брат-2”, петербуржский актер Виктор Сухоруков - о кино, театре и достоинстве.
- Что-нибудь поменялось в вашей жизни после оглушительного успеха “Брата-2”?
- Был большой резонанс, я много поездил. Вижу, что узнают, вижу, что нравлюсь, вызываю улыбку. Люди подходят, начиная от вокзала и кончая театром, берут автографы, пожимают руку, благодарят, желают успехов... Одним словом, превратился в неприлично публичного человека. Честно говоря, иногда интереснее слышать негативное про то, что я делаю. Помню, выступал ведущим в Ледовом дворце. После концерта еду в троллейбусе и слышу, как один пацан, не видя меня, говорит другому: “Ты был в Ледовом?” - “Да, был. Этот лысый, Сухоруков, такую бодягу гнал, музыкантам выступать не давал! Мы в него бутылкой кинули, не попали”. Или такой случай. Ребята открывали видеомагазин и устроили по этому случаю презентацию картины “Брат-2”. Поставили лимузин, пулемет “максим”, чернокожие танцевали какую-то румбу-юмбу. Я сидел, бритоголовый, в этой машине и раздавал автографы. Проходят две девицы, и одна говорит другой: “Пойдем, посмотрим, может, Данилка Багров приехал”. Подобрались сквозь толпу к машине, и одна вдруг воскликнула: “Ой, это лысый урод, пошли отсюда!”
- Вот она, обратная сторона популярности...
- Да, и меня это радует и веселит. Как и возможные слухи о том, что я миллионер, что у меня трехкомнатная квартира и автомобиль. Одна журналистка спросила: “Какой марки у вас мобильный телефон?” Я говорю: “Дисковый”. Ей показалось странным, что у меня нет мобильника! Но я продолжаю ездить в метро и стою в обычной очереди в кассу за билетом. Я не избавился от своих привычек и продолжаю жить так, как жил.
- А как “братки” относятся к вашему “брату”?
- Думаю, они отождествляют меня с моим персонажем и немножко побаиваются, забыв, что я всего лишь актер. Автографы просят, пивком стараются угостить. Иной раз иду - “мерседес” тормозит. “Давай, - говорят, - до дома подбросим”.
- Когда вы стреляли по бандюгам из “максима”, наверное, чувствовали себя немножко Чапаевым?
- Я оглох там, к чертовой матери! Ведь все было по-настоящему, кроме того что патроны дали холостые. Но это был дикий восторг. Пока трещал пулемет, я чувствовал себя владыкой мира. Мне казалось, что я вместе с автомобилем и этим “максимом” поднимаюсь в воздух. Вот где страх, вот где ужас! Незабываемое ощущение, что ты сильнее всех, что ты можешь всех и вся...
- Америка очень ошарашивает?
- Приятно ошарашивает. Чувствовал себя там лучше, чем дома. Ведь я жил в хороших условиях, ел, пил, меня обслуживали. Единственная проблема была, когда в выходные дни шел гулять. Однажды просто ткнул пальцем в карту - а пойду-ка я по этой улице... Ну и попал в “черный” квартал. Бог ты мой, я еле выкарабкался оттуда.
- Значит, проблема “блэк энд уайт” в США остается актуальной?
- Еще как. В Чикаго я своими глазами наблюдал наглость черных и растерянность белых. Кто-то прочтет и скажет: расист. А какой же я расист, когда сами полицейские деликатно меня предупреждали: вы туда не ходите, будет плохо, там вам яйца оторвут. Видел, как машины с черными едут на красный свет, не притормаживая перед светофором. Но в целом Америка мне понравилась.
- Хотелось бы поработать в Голливуде?
- Конечно. Но если мне скажут: учи английский, я отвечу - идите вы со своим Голливудом. Чем сильна Америка? Она не брезгует ничем. Она берет от мира все, что ей нужно. Там делают все, чтобы люди на бытовом уровне ни о чем не задумывались. А культуры, просвещения в Америке маловато. Ни музеев, ни выставок, в Чикаго всего один театрик. У них нет праздника, ярмарочности, нет куража в жизни, карусельности, маскарада в хорошем смысле. Они не умеют по-человечески озоровать. У них все правильно, все “хау а ю?” да “хау а ю?” Хотя им до лампочки ваши дела.
- Что сейчас у вас происходит в области кино?
- В январе в Питере пройдет премьера картины Сергея Овчарова по мотивам сказки Леонида Филатова “Про Федота-стрельца”. У меня там небольшая роль, но она мне по сердцу. В марте выйдет наконец картина Егора Кончаловского “Антикиллер”. Здесь я играю отморозка, лидера шпаны, человека без боли, безобразного, страшного - этой ролью ставлю жирную точку в своем “криминальном” амплуа. Точно также после картины эстонского режиссера Харди Вольмера “Все мои Ленины” я простился с образом Ленина и больше к нему не возвращался. И со всякого рода интервью, возможно, тоже попрощаюсь. А то один народный артист даже сказал мне: “Ты уже совершенно не владеешь собой, и потому тебе пора кончать давать интервью”. Я ему пообещал, что сменю пластинку. В конце концов слишком много разговаривать вредно. Я, конечно, говорун, болтун, люблю пофантазировать, пофилософствовать, пообщаться, но, возможно, это все-таки последнее мое интервью.
- Что же будет дальше?
- Я закончил сниматься в кинокомедии “Теория запоя” - режиссерском дебюте Натальи Погоничевой: сыграл обаятельного шофера-дальнобойщика с пшеничными волосами и голубыми глазами. А недавно Илья Хотиненко предложил мне роль исторического персонажа - графа Панина в фильме о екатерининской эпохе...
- Актером какого жанра вы себя считаете?
- Хочу считать себя комедийным актером, потому что драматизма у меня хоть отбавляй. А может и потому, что больше сыграл саркастического, гротескного, фарсового, чем чисто драматического, трагического. Хотя были и драматические роли. У Алексея Балабанова я исполнил главную роль в его дебютной картине “Счастливые дни”. У Михаила Каца сыграл Руфуса в фильме “Хромые внидут первыми”. Персонажа такого же типа сыграл у Балабанова в фильме “Про уродов и людей”. Только тут он у меня более порочный. Это моя самая любимая картина и, я считаю, лучшая роль. Пересматривая фильм сейчас, я этим мерзавцем любуюсь, - настолько он прекрасен в моем исполнении!
- А какие театральные работы вы любите больше всего?
- Самый дорогой для меня спектакль - “Добро, ладно, хорошо” по Василию Белову. Это был 79-й год - мой дебют и начало работы у Петра Фоменко. Я, молодой парень, исполнял там роль 70-летнего старика Егорыча. Вторая яркая роль - в спектакле того же Фоменко “Теркин на том свете”., где я играл простого солдата. Третья любимая роль - Прохор из спектакля “Женитьба Белугина” в Театре Ленинского комсомола в Петербурге. Там я был слугой двух господ, только в русском варианте. И тогда, в 1989 году, критик Кириллов написал: “Жемчужиной спектакля был Виктор Сухоруков”. Я с ним согласен...
- В своих ролях тебе удалось выразить особенности национального характера: на Руси всегда любили скоморохов, шутов...
- ...придурков. Но я считаю, лучше играть придурка, чем быть придурком.
- Есть ли для вас эталоны в профессии?
- Может, удивлю, но это клоуны: Карандаш, Попов, Никулин, Полунин, Енгибаров. Я завидую им белой и черной завистью и, глядя на них, чувствую себя каким-то каменнообразным: такой весь зажатый, скованный...
- По жизни ты человек героический?
- Ну уж нет! Я нежен, труслив, сентиментален и абсолютно домашний. Не дикий. Не киллер. Если, судя по роли, складывается иное впечатление, значит, я хорошо играю.
- Одна из главных новостей российской театральной жизни - то, что замечательный актер Олег Меньшиков поставил спектакль, премьера которого состоялась на днях в Москве. Это постановка гоголевской пьесы “Игроки”, и вы играете там одну из главных ролей. Расскажите, почему именно Гоголь? И почему именно вы?
- “Игроки” - это мужская история, мальчишник. Николая Васильевича Гоголя еще современники поругивали за то, что у него в пьесах нет любовных треугольников, женской перчатки, вуальки, туфельки... Ну что ж... История действительно жесткая - без сантиментов. Олег ее давно облюбовал - он вообще обожает Гоголя. В “Игроках” заложена стихия игры, куража, озорства. Современная тема - жулики, мошенники - дело второстепенное. И спектакль построен таким образом, что актеры периодически обращаются к зрителям, вовлекая их в игру. А попал я в спектакль вот как. После резонанса от “Брата-2” я решил угомониться и заняться театром. Последние шесть лет я служил в петербургском театре комедии и, надо сказать, моя актерская судьба складывалась там не очень удачно. Я ушел из театра - в никуда, чтобы немного успокоиться на плече родной сестры Галины, поразмышлять, взвесить ситуацию. И вдруг, как гром среди ясного неба, телефонный звонок. “Але, это Олег Меньшиков. Вить, я слышал, ты ушел из театра. Ну чего, тогда давай работать”. Я только и смог произнести: “Ты не представляешь, Олег, как вовремя ты позвонил”. Перед премьерой я ночь не спал. Было ощущение, что днем не хватит времени подготовиться. Не скрою, очень хочу быть интересным публике, критикам, театральному миру. Хочу, чтобы меня обнаружили другим Виктором Сухоруковым. И, конечно, хочу, чтобы мной категорически остался доволен Олег Меньшиков.
- А перебраться в Москву не хотите?
- На самом деле у меня московские корни. Когда я окончил ГИТИС, Петр Фоменко позвал меня за собой в Ленинградский театр комедии. Это было очень давно. Прошли годы, я был изгнан оттуда, бродил по театрам, и кино ко мне пришло слишком поздно: в 40 лет. Жизнь была как серпантин. Есть ли желание вернуться в Москву? Конечно, есть. И вот мистический момент в моей жизни: последние два года Москва, как воронка, тянет меня к себе.
- Жизнь - это кино. Черно-белое. О белом мы поговорили. А о черных полосах вспомнить не хотите?
- Я могу любить до истерики, а потом все разрушить к чертовой матери. Черный период - когда меня выгнали из театра: явился на спектакль поддатым. И хотя никого не подвел, нормально отработал - уволили. Пришлось попробовать себя в роли посудомойки, грузчика, хлебореза. Не сомневался, что эта дурная полоса кончится. Но в то же время плыл по течению, ничего не предпринимал, чтобы изменить ситуацию. Даже за внешностью следить перестал. Жил верой и надеждой. И не ошибся.
- Какая, на твой взгляд, сегодня самая страшная проблема?
- Наркомания. Эта штука посильнее СПИДа и оргпреступности.
- Одно Интернет-издание недавно опубликовало “прослушку” телефонных разговоров артистов, журналистов, политиков. Вам было бы приятно, если бы твой телефон прослушивался?
- Ну а кому это приятно? Когда обокрали мою квартиру, меня больше всего оскорбили и расстроили не утрата вещей, не разруха, которую воры оставили после себя. А то, что они пришли без спроса, обобрали меня и ушли. И вот эта грязь, вот эта нечистоплотность покоробила! Я не жалел о вещах. Я только тер щеткой и тряпкой все те предметы, к которым, как мне казалось, прикасались руки этих неизвестных мне типов. Так и здесь: конечно, будет неприятно, но у меня нет секретных тем. Если в ФСБ хотят прослушивать тотально все телефонные разговоры - ради Бога!
- От предложений сниматься, наверное, нет отбоя?
- Знаешь, я сегодня столкнулся с одной интересной вещью. Все говорят: Сухоруков - звезда. Предлагают работу. Только заявляют: денег у нас нет. Какой-то щипаческий подход! Я человек аполитичный, но часто задаю себе вопрос: может ли называться государством государство, где людям не платят зарплату? Не премию, не надбавку, а зарплату! Тем более годами. Этого я не понимаю! Даже в самые страшные, самые дремучие времена были какие-то карточки продовольственные, талоны и прочее. Но сегодня даже этого нет. И это для меня самое большое потрясение.
- Как, живя в нищете и унижениях, сохранить человеческое достоинство?
- Себя уважать надо! И ценить то, что имеешь. Есть хорошие слова в пьесе Михаила Рощина “Старый Новый год”: “А что у тебя есть?” - “А что надо, то и есть”. - “А что надо?” - “А что есть, то и надо”. Это, конечно, тоже от бедности, но я хочу сказать: самое главное - чувство собственного достоинства!
Беседовал Андрей Девяткин
В слеюующем номере: Интервью с Олегом МЕНЬШИКОВЫМ.
Другие статьи номера в рубрике Посиделки:
