Вселенная
"Сердца не разучилися любить"
Маргарита ПАРХОМЕНКО
Живем уже в третьем тысячелетии, а представления о многом - как у пещерных людей. Думаем, что мир трехмерный, а он не только многомерный, но еще и невидимый.
Я напомню вам сейчас, как писатель-моряк Виктор Конецкий наводил другого моряка на разговор о Чуде.
“- О чем вы ночными вахтами думали в океане, когда один в рубке сотни дней? Я вот о метеоритах думал, хотел, чтобы они где-то рядом грохнули - для разнообразия.
- Нет, я о таких глупостях не думал, - ответил Елпифидор”.
Однажды я спросила другого моряка о чуде - он словно ждал вопроса. Стоял он на капитанском мостике за штурвалом - это было в северных широтах, - и вдруг море засветилось. Этакий вселенский пожар. Он замер от потрясения. Что это? Звезды попадали с неба? Это зарево было от планктона. Моряк гаркнул по связи в кубрик, где экипаж смотрел боевик. Все повскакали с мест и ринулись наверх, чуть не потоптав друг друга. Они тоже прикоснулись к чуду - величественному свечению планктона.
В парижской квартире моих друзей мы смотрели видеофильм “Родионовы”. И когда лента закончилась, самый русский по “порыву к родному” зааплодировал. Живет у нас в Приморье неисправимый чудак, который до боли любит Россию. Поэтому и приехал с семьей из Австралии - Василий Родионов. Некоторые, особенно молодые, стремятся за кордон - там, мол, рай, там мы себя покажем. Василий Александрович посмеивается: “А что ты сделал в своей стране?” - “А что тут сделаешь в стране дураков? - отвечают. “А ты попробуй, чтобы страна твоя стала страной не дураков, а гениев”.
На следующий день после просмотра фильма “Родионовы” хозяин дома протягивает мне сборник стихов. Гляжу на обложку и глазам своим не верю. Поэт Вадим Родионов. Корни Родины по всему миру прорастают.
Не остынет солнце за полгода,
Океан не высохнет в неделю...
Непреклонно, невозвратно верю
В новый день великого народа.
Неизбытны жизненные силы,
Что скопил народный дух веками,
Будущее - наше. Васильками
Прорастут осевшие могилы.
И когда ликующей зарею
Встанет в небе утро обновленья,
Наши слезы на цветах забвенья
Заблестят алмазною росою.
В Париже мне был подарен поэтический сборник - раритетный - скромного великого поэта Руси, проживавшего во Франции.
Вадим Родионов - из старинного донского рода, родился в 1890-м году. Науку постигал в Санкт-Петербурге, учась на юридическом факультете университета. Служил в Канцелярии Совета министров. Во время I мировой войны поступил вольноопределяющимся в Атаманский полк.
“Что это значит - любить Родину, - размышлял Иван Сергеевич Шмелев, один из крупнейших русских писателей, певец патриархального Замоскворечья, который наиболее горько, трагично из всей эмиграции переживал разрыв с Россией. - Надо ее познать живую!... Не землю только, не символ, не флаг, не строй. Чуют ее пророки, ее поэты, по ней томятся, за нее отдают себя”.
Революция выплеснула их на Запад, главным образом во Францию. Никто не хотел уезжать - оттого резкая, пронзительная боль. Потом многие поняли, что это была их миссия.
В эмиграции Вадим Родионов был добровольным попечителем больных от Комитета Русского Красного Креста. Человек редкой доброты и отзывчивости к чужому горю, по сути, брат милосердия.
Еще крепка связующая нить
Меж нами и отчизной. Пусть без цели
Проходят дни, сменяются недели,
Пусть кажется порой, что нечем жить,
Так только кажется, но так не может быть!
В сыновнем чувстве мы не охладели,
Пусть взоры и улыбки потускнели,
Сердца не разучилися любить.
Бессонной ночью, на чужой постели
Так ясно помним мы и сумрачные ели,
И светлые березки, и метели,
И воды вешние... О, только бы дожить,
О, только бы пришлось нам искупить,
Что умереть мы дома не сумели.
Они жили во Франции, а душа их была в России. Вадим Родионов занимался поэзией скромно, в тиши своего сердца. У него было много друзей в литературных кругах эмиграции, но по робости своей он не стремился печататься. Иван Бунин и Иван Шмелев были его друзьями и очень ценили его талант.
На русском кладбище под Парижем Сен-Женевьев де Буа я была дважды. И, конечно же, должно было пройти целительное время, чтобы я поняла, что в этом последнем приюте для неприкаянных детей Отечества нашего покоится элита Руси. Именно здесь я осознала, что смерти нет. Что есть вечно живые: Бунин, Шмелев, Тарковский, Галич, Нуриев, Синявский и много других, имена которых нам пока еще ничего не говорят.
Никто не умер. Все живут.
Все живы навсегда
Твои, над кем легла плита.
Тебя за дверью ждут.
Ты тоже выйдешь в эту дверь,
Когда твой срок велит.
И встреча в радость претворит
Былую боль потерь.
А свет, в земном и неземном,
Один в сердцах людей.
По обе стороны дверей
Единый Божий Дом.
О жизни свет! О вечный свет!
Лампада Божества!
В душе сиянье торжества:
У Бога мертвых нет.
Бунин до последнего мига затягивал расставание с Родиной, пока для него лично не загремел “железный занавес”. Затем Бунин приглашает в Париж Шмелева после трагических событий в жизни последнего. Они и похоронены рядом на Сен-Женевьев де Буа. Были... вернее сказать. По духовному завещанию Ивана Сергеевича Шмелева от 1944 года он перенесен на Родину и захоронен в Некрополе Донского монастыря в Москве. Певец патриархального Замоскворечья, автор книг “Богомолье” и “Лето Господне” вернулся в Россию. Неисповедимы пути Господни!
Друг Ивана Шмелева, его духовный брат Вадим Родионов также вернулся на Родину в поэтической своей многострадальной исповеди, которая прозвучала в Париже в 1971 году в единственном сборнике его стихов, изданном в пользу фонда Помощи одиноким русским больным во Франции.
Господь нас не забыл и посетил несчастных,
Дабы, покаявшись, мы вспомнили о Нем,
Так все мы, грешные, свои искупим части,
И жертва общая осолится огнем.
Благословен же меч карающей десницы,
Который промелькнул сквозь мрачный небосклон.
И племя русское, я верю, обновится,
Как лики древние святых его икон.
Маргарита ПАРХОМЕНКО.
“Пространство культуры” (Париж-Владивосток).
На снимке Людмилы Тимофеевой: русское кладбище Сент-Женевьев де Буа.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
