Защита прав
В жерновах психиатрии
Анастасия Попова
Они залечивают до смерти, но суд бывает очень редко, да и тогда наказание слишком слабое
![]()
Голос Валентины Жарковой дрожит: «Мой сын был хорошим, начитанным. Он шёл на лечение с удовольствием, всем друзьям позвонил, сказал: «Вернусь другим человеком»». Однако из психиатрической больницы Находки, куда Максим направился на платное лечение от наркомании, он вернулся мёртвым.
Максим не вернулся из больницы
Мать утверждает, что так это не оставит.
Со слов родственников Максима, в психиатрическую больницу сестра его отвезла 8 августа прошлого года. Ну как, отвезла, просто у сестры есть машина, так бы он смог и сам доехать. Предполагалось, что Максим пробудет там 10 дней. Он был в прекрасном настроении, перед лечением постирал одежду, сказал друзьям и своей девушке, что обязательно избавится от недуга.
Парень был болен наркоманией. Мать заплатила 17 000 рублей за лечение. Правда, 2000 рублей больница ей вернула – Максим пробыл там всего восемь дней. Он умер.
– Нам говорили, что его состояние улучшается, но на пятый день он ещё находился в коме, – вспоминают родственники Максима.
Как они говорят, дальше стала поступать противоречивая информация – один из пациентов сказал, что Максим умер в палате, не приходя в сознание, а сотрудники говорили, что выпил какую-то таблетку и рухнул возле палаты. Как говорит Валентина Ивановна, мать Максима, в свидетельстве о смерти причина – коронарная недостаточность, то есть отказало сердце. Однако позже в медицинских документах они увидели, что у Максима был отёк мозга, невроз почек, а не только отёк сердца.
– Нам звонила женщина, сказала, что когда к Максиму приехала реанимация, он уже умер, но в очень тяжёлом состоянии находился её сын, у него были те симптомы, которые указаны в свидетельстве о смерти Максима. Сына этой женщины забрали, а Максима увезли в морг, – говорит Валентина Ивановна.
Она считает, что для того, чтобы не получилось две смерти в один день, второму парню поставили другое время приезда реанимации. Действительно это так, или просто домыслы, мы не знаем. Со слов Валентины Ивановны, со второй матерью она связь потеряла.
– Нам говорили, чтобы мы привозили Максиму памперсы, сигареты, попить. Но когда мы привезли колбасу, её не взяли. Нам говорили, что всё это время он находился в нормальном состоянии. Но он был очень аккуратным. Он никогда бы не стал ходить в памперсах, если бы был в сознании. А в морге он был в голубых памперсах, по описанию трупа, – говорят родственники погибшего.
Как говорит Валентина Ивановна, сначала главврач больницы Валерий Грак обещал вернуть деньги за лечение, только бы они никуда не обращались. Но как только она пожаловалась в прокуратуру, вопрос о деньгах отпал.
– Мне главврач сказал: «Он бы всё равно умер. У нас по 30 человек умирает». Но я ведь привела сына лечиться, а не умирать. Мне даже следователь сказал, что если он был наркоманом, это не значит, что он не человек, – говорит Валентина Ивановна.
Уголовное дело по факту смерти парня так и не возбуждено. Но мать отступать не намерена. Она считает, что Максим мог умереть из-за того, что ему не то вкололи, из-за врачебной ошибки.
– Да, мой сын был болен. Но он был очень грамотным. Он учился в школе на «четвёрки», потом служил в армии, из армии пошёл во владивостокское училище, был старшиной, у него грамоты есть. Он такой счастливый был, когда ехал в больницу! – говорит Валентина Ивановна.
Мы позвонили в ГУЗ «Краевая психиатрическая больница № 4» в городе Находке. Нам дали телефон и.о. главврача Елены Липкиной. Елена Юрьевна пояснила, что не знает, какие наркоманы у них умирают, и вообще, она этим вопросом не занимается – если Жарков лечился от наркомании, надо звонить в мужское отделение.
В мужском отделении пояснили, что комментарий предоставить не могут, хотя слышали, что случай смерти у них был.
Наталья загремела в «психушку» из-за ссоры
У индивидуального предпринимателя Натальи ситуация просто вопиющая. Как она рассказывает, 29 июля прошлого года она поругалась с мужем, собрала его вещи и выставила за дверь, сама же закрылась в доме. Муж, видимо, решив, что у неё нервный срыв, вызвал психиатрическую помощь. Приехала машина, вызвали МЧС.
– Меня госпитализировали на Шепеткова, хотя не было никаких показаний. Я успела позвонить родственникам, соседи видели, что я нормальная. Несмотря на заверения и родственников, и соседей, меня госпитализировали, – говорит Наталья.
В больнице она увидела информационные объявления, в которых разъяснялось, каким законом пользуются психиатры. Она поняла, что до решения суда её могут держать 48 часов. Брат нанял адвокатов.
– В понедельник утром без суда мне связали руки-ноги, начали колоть психотропными препаратами. Я у них нашла инструкции, которые они в мусорку выбрасывают. Это был галоперидол. У меня сковало движения, слюни текут. В таком состоянии меня привели в суд. Судья Ленинского райсуда Владивостока приняла решение, не разбираясь, не читая жалоб соседей, – говорит Наталья.
Как она рассказывает, адвокатов и маму к ней не пускали. 5 августа адвокаты подают в краевой суд. Суд отменяет решение о принудительной госпитализации, дело отправляется на новое рассмотрение. 16 августа судья Ленинского райсуда признаёт, что между супругами был конфликт и не было оснований помещать Наталью в психбольницу.
– Я там находилась 2 месяца. Такого насмотрелась! Например, у больных вши. Бабушек, у которых слабо-
умие, в основном, это люди, к которым никто не приедет, загоняют в туалет, начинают пшикать дихлофосом. Так травят вшей. Когда приходят посетители, делают вид, что всё в порядке. На ночь стелят на пол видавшие виды матрасы, туда кладут больных, а на кровати спит персонал. И так каждый день, – говорит Наталья.
Она говорит, что за два месяца не видела случая, чтобы человек реально нуждался в лечении. Пожалуй, только слабоумные, у кого родственников нет, но от них стараются быстрей избавиться. Основная масса – это люди, которых помещают родственники.
– В моём случае муж написал: «Я считаю, что она больная». А я не считаю, что я больная, я считаю, что я пять лет его терпела, собрала его вещи и закрылась в своём доме. Это ему казалось, что у меня нервный срыв, а я считала, что это нормально.
Мне в заключении написали: «Забаррикадировалась в своём доме». Как я могу забаррикодироваться? Закрыла дверь на ключ и всё. Я не понимаю врачей: у них много людей, от которых из-за квартир хотят от родственников избавиться. Люди своих прав не знают!
Со мной лежала женщина. Нормальная. Спрашиваю: «Ты чего здесь лежишь?» «Дочь сдала. Привела зятя-наркомана, я повозмущалась, дочь скорую вызвала», – вспоминает Наталья.
Она не считает, что диагноз, который ей поставили, вообще в природе существует. Наталья рассказывает:
– У них есть международный классификатор болезней, в моём случае обратились в суд, написали «маниакально-депрессивный синдром». В МБК такого диагноза нет. Не проверили заявления соседей.
Что значит, «забаррикадировалась, хотела дом поджечь»? Окно выбили, я стою, пылесошу. Цирк!
Адвокаты обратились в суд на возмещение морального вреда. Судья постановила оплатить 15 000 рублей морального вреда. Мне не надо денег, я не нуждаюсь, но дело принципа. Что такое 15 000? Командировочные больше платят.
Я была в Ленинском суде, за пылесос «Кирби» больше присуждают. Суд за эту сделку назначил возмещение морального вреда 20 000 рублей. А у меня за незаконное лишение свободы 15 000 рублей! – возмущается Наталья.
Галоперидол – панацея для насильников и психиатров?
Сразу оговоримся, в решении суда фигурирует маниакально-бредовый синдром. Такой диагноз, как маниакально-депрессивный психоз и биполярное аффективное расстройство (что, в общем, одно и то же), в международном классификаторе есть, по данным «Википедии». Другими словами, тот диагноз, который поставили Наталье, мог быть одним из названий этого заболевания, а мог быть и просто какой-то придуманной врачами абракадаброй. Но это не отменяет того, что суд вынес решение – Наталья находилась в больнице незаконно.
– А я такой человек, я не могу смотреть на какие-то жёсткие вещи. Некоторые люди были в таком состоянии! Как ты можешь уснуть нормально, когда рядом у кого-то едет крыша?
Под утро, в 5-6 часов, привозили с дискотек тех, кто таблеток объелся – намешали какие-то препараты с алкоголем. Я в туалете видела, как тесты на наркотики девчонки выбрасывают.
Ухода, как такового нет. Таня лежит там уже восемь лет. Я прониклась к ней, на 8 марта подарок купила. Как она говорит, у неё в районе Седанки был дом, но он сгорел, и вся семья погибла в пожаре. Её не могут выписать, потому что некуда.
Я думаю, у Татьяны заболевание есть, но это же не значит, что человек должен находиться в больнице восемь лет! Она моет посуду, пол. Получает копеечную пенсию, вы её не отличите от санитарки.
Что ещё удивило Наталью? Каждый день рыба, рыба… К врачам выйти невозможно. Её знакомая бабушка, как считает Наталья, адекватная, умерла в больнице.
– Пока она была в больнице, соседи обратили внимание, что делают ремонт в её квартире. Я думаю, у бабушки не было психических расстройств, её восемь месяцев продержали, хотя к ней ходил врач из-за высокого давления и тоже свидетельствовал, что бабушка нормальная. Она скончалась в этой больнице, – говорит Наталья.
Психотропные препараты, как она говорит, колются без наблюдения кардиолога. Ей лично родственники привезли активированный уголь, чтобы она вышла из того состояния, в которое её вогнали препаратами.
– Я спрашиваю: «Что вы мне колете?» – «Вам нельзя знать». А может, у меня аллергия, но это никого не волнует. Они привыкли галоперидол колоть. Ходят нормальные мужики с дорогущими телефонами, с дорогущими сигаретами. Получается, уколи галоперидол любому убийце, насильнику, приведи его в суд, скажи, что он больной. А судья не специалист, она не может отличить фактическое состояние человека от воздействия препарата, – говорит Наталья.
Она считает, что этот беспредел может коснуться любого. И они будут добиваться, чтобы психиатрическая больница выплатила компенсацию в полмиллиона рублей. А муж? С её слов, он раскаялся уже на пятый день, сейчас живут, как соседи.
Раньше я эти страшили о больнице на Шепеткова воспринимала как рассказы психов о том, что врачи сволочи. Сейчас я воспринимаю это иначе.
То, что в «психушке» человек может оказаться просто так, нас убеждает история с кошатницей Лозинской, которую администрация Седанкинского интерната поместила туда «за любовь к кошкам», и история Владимира Лебедя, который получил в независимой клинике бумагу, что ему лечение в психиатрической больнице не нужно, хотя его туда помещали.
Я не понимаю одного. Если в случае с Седанкинским интернатом можно подозревать коррупцию, то у Натальи это исключено. В Уголовном кодексе существует 128 статья, и за такое толкание в больничку кого попало врачи могут сесть. Как они не боятся? Зачем привозить лечиться человека, который этого не хочет и которому лечение не нужно?
Не понимаю я и того, от чего люди умирают в стенах таких больниц. В кардиологии, например, можно умереть без вины врача, а тут... Если брать историю парня, больного наркозависимостью, от чего он мог умереть, если ему ничего не вкололи?
Владимир Лебедь тоже говорил, что случаи смертей в больнице на Шепеткова были. А ведь причинение смерти по неосторожности (я молчу о целенаправленном убийстве) – это серьёзная уголовная статья. Зачем врачи больниц идут на такие неоправданные для их жизни и благополучия риски, мне абсолютно непонятно.
Анастасия Попова, фото samouchka.net
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
