Вселенная
Все говорят: «мы вместе!» но никто не скажет, в каком...
Марина ЗАВАДСКАЯ
Кто из наших современников помнит Василия Васильевича Капниста, знаменитого комедиографа 18-го века, со дня рождения которого 3 февраля исполняется 245 лет? Наверное, только специалисты литературы.
Был он классицистом, а русский классицизм промелькнул в истории нашей литературы, «как наше северное лето». Никто сейчас не играет известных некогда пьес - в отличие, например, от Франции, где до сих пор среди актеров существует поговорка: «Сыграть «Сида» - и умереть». У наших классицистов не тот размах был, да и не тот, судя по всему, уровень таланта. Хотя если попробовать сыграть «Ябеду» Капниста... Тогда уж точно - умереть: пьеса длинная, длинная, длинная...
Но вот что помнят многие - так это случай с Капнистом, произошедший во времена царствования «курносого» царя Павла Первого (см. стихотворение Юлия Кима).
Очень знаменательный случай! И удивительно современный, поскольку именно так складываются отношения творцов и властителей. Капнисту еще повезло: Павел, конечно, погорячился, но вовремя одумался. Но очень многие наши властители не одумывались, и участь творцов была плачевна. Зато преемники властителей...
Недавний юбилей Высоцкого, до которого он не дожил 25 лет, отмечался широко. Концерты, вечера памяти, песни по радио и телевидению. Да, это был истинно народный певец (не имеющий при жизни титула даже заслуженного), потому что ОН НЕ ВРАЛ. В эпоху тотального вранья («Учителей сожрало море лжи и выплюнуло возле Магадана») он пел правду. Он мог заблуждаться, но ОН НЕ ВРАЛ.
На один из юбилейных вечеров Высоцкого (нет, конечно, не на «один из», а на «главный» - в Театр на Таганке) пришел нынешний наш властитель - Владимир Путин с супругой. И сказал знаменательные слова, что Высоцкий - фигура объединяющая, что вокруг его имени могут объединиться и правые, и левые, и...
Объединение творцов и властителей??? Эх, жаль, нет в живых Высоцкого, он бы сказал...
«Был бы жив сосед, что справа, он бы правду мне сказал».
Марина ЗАВАДСКАЯ.
Юлий КИМ: ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ТЕАТРА
Капнист пиесу накропал громадного размера.
И вот он спит, в то время как царь-батюшка не спит:
Он, ночь-полночь, пришел в театр и требует премьеру.
Не знаем, кто его толкнул - история молчит.
Партер и ложи - пусто все, ни блеску, ни кипенья;
Актеры молятся тайком, вслух роли говоря,
Там, где-то в смутной глубине, маячит жуткой тенью
Курносый царь и с ним, кажись, еще фельдъегеря.
Вот отмахали первый акт: все тихо, как в могиле;
Но тянет, тянет холодком оттуда - тьфу-тьфу-тьфу.
Играть второй! - пришел приказ, и с богом приступили,
В то время как фельдъегерь: «Есть!» - и кинулся во тьму.
Василь Васильевич Капнист метался на перине.
Опять все тот же страшный сон, который был в четверг,
Где он восходит на Олимп и, подошед к вершине,
Василь Кириллыч цоп его за ногу - и низверг.
За ногу тряс его меж тем фельдъегерь с предписаньем:
«Изъять немедля и, в чем есть, отправить за Урал,
И впредь и думать не посметь предерзостным мараньем
Бумагу нашу изводить, дабы хулы не клал».
И не успел двух раз моргнуть наш, прямо скажем, Вася,
Как был в овчину облачен и в сани водворен.
Трясли ухабы, тряс мороз, а сам-то как он трясся!
В то время как уж третий акт давали пред царем.
Краснел курносый иль бледнел - впотьмах не видно было,
Фельдъегерь: «Есть!» - и на коня, и у Торжка нагнал:
«Дабы сугубо наказать презренного зоила,
В железо руки заковать, дабы хулы не клал!»
«Но я не клал, - вскричал Капнист, точа скупые слезы, -
Я ж только выставил порок по правилам искусств!
Но я ж его и обличил - за что ж меня в железы?
И в пятом акте истребил - за что ж меня в Иркутск?»
Меж тем, кузнец его ковал с похмелья непроворно,
А тут еще один гонец летит во весь опор...
Василь Васильевич Капнист взглянул, вздохнул покорно -
И рухнул русский Ювенал у позлащенных шпор.
Текли часы, очнулся он - задумчивый и вялый,
Маленько веки разлепил и посмотрел в просвет:
«Что, братец, там за городок? Уже Иркутск, пожалуй?» -
«Пожалуй, барин, Петербург»,- последовал ответ.
«Как Петербург?» - шепнул Капнист, лишаясь дара смысла.
«Вас, барин, велено вернуть до вашего двора,
А от мороза и вообще медвежий полог прислан,
И велено просить и впредь не покладать пера».
Да, испарился царский гнев уже в четвертом акте,
Где змей порока пойман был и не сумел уползть.
«Сие мерзавцу поделом!» - царь молвил, и в антракте
Послал гонца вернуть творца, обернутого в полсть.
Все ближе, ближе Петербург, и вот уже застава,
И в пятом акте царь вскричал: «Василий, молодец!»
И на заставе ждет уже дворцовая подстава,
И только прах из-под копыт и махом - во дворец.
Василь Васильич на паркет, в чем был, из полсти выпал.
И тут ему и водки штоф, и пряник закусить.
«О, негодяй! - промолвил царь и золотом осыпал. -
Почто заставил ты меня столь много пережить?»
Во как было в прежни годы,
Когда не было свободы.
Пояснение: Василий Кириллыч (Тредиаковский) - поэт 18 века.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
