Политика
Три года и всю жизнь в оккупации
Владимир Рыбалкин, г.Владивосток
К статье «О жизни, счастье и многом другом» («АВ» № 21, 2005г.)
Захотелось и мне рассказать о своём детстве. Оно было другим, чем у Валерия Семёновича Куцего, который пишет, что не страдал от голода и жил сносно.
Жили мы на воронежской земле в деревне Щучье. Отец работал пастухом в колхозе. Однажды стадо вернулось с пастбища, и кто-то из деревенских недосчитался своей коровы. В правление поступило заявление. Отца арестовали и в ту же ночь расстреляли.
Это был 1937 год. Корову впоследствии обнаружили в камышах, а нас, пятерых детей, 60 лет считали детьми врага народа. Через год умерла мама.
Мне было 5 лет, когда началась война. Враги захватывали наши города и сёла, и вот уже канонада начала приближаться к нашей деревне. Тогда было принято решение всех жителей переправить через реку Дон для дальнейшей эвакуации. У переправы собралась масса людей, телеги, лошади, коровы.
Мой дедушка, брат и я находились в этой толпе, когда немецкие самолёты начали бомбить переправу. Разбомбив мост, самолеты развернулись и начали сбрасывать остатки бомб на скопление народа, затем повели огонь из пулемётов – «косили» всё живое.
Всё перемешалось: крик, вой, паника. Дедушка меня и брата затолкал под брёвна, и оттуда я наблюдал, что творилось вокруг. Никогда мне не забыть ужасное зрелище, которое открылось после того, когда самолёты, израсходовав боеприпасы, улетели. Трупы людей и животных, кровь повсюду, везде валялись оторванные головы, на кустах висели внутренности, вокруг метались оставшиеся в живых люди, коровы и лошади.
К счастью, дедушка, сестра, брат и я остались живы. Очумевшие от страшного потрясения жители вернулись в свою деревню.
Согласно какому-то приказу, красноармейцы разобрали наш большой дом, брёвна унесли на укрепление блиндажей и окопов, а заодно увели корову, свиней и коз. Старшая сестра возмутилась, но ей ответили, что после войны вам всё вернут. До сих пор возвращают…
Когда немцы вплотную подошли к деревне, они полтора часа вели огонь из всех видов оружия. Сарай, где мы жили, загорелся. Мы переползли в подвал, который находился метрах в пятидесяти от сарая. Тётя накрыла нас одеялом, и всё время читала молитву о спасении.
Возможно, молитва помогла, но ни один снаряд не попал в наше укрытие. И вдруг всё стихло. Настала жуткая тишина. Страшную картину представляла наша деревня: всё горит, от домов остались одни обгоревшие печи. Единственное строение осталось целым – церковь. Белая, красивая, с зелёной крышей – такой она осталась в моей памяти.
Через час в деревню вошли немецкие танки, мотоциклы и солдаты. Так мы оказались на неполных три года в немецкой оккупации.
Наступило тяжёлое время. Люди жили в землянках и погребах, сооружали печи и топили их чем придётся, даже порохом. Жили голодно и холодно, в полной антисанитарии. Спичек, мыла и соли не было. Тучи вшей, болячки, голод. Летом было легче – в реке ловили рыбу, ели всякие травы.
Оккупантами были немцы, румыны и итальянцы. Я вращался среди итальянских солдат. Один из них всегда меня подкармливал, делил свою пайку хлеба или селёдки пополам. Из больших ботинок он выкроил и сшил мне маленькие башмаки. Я до сих пор его вспоминаю: чёрные усы, имя – Джузеппе.
Много наших людей погибло из-за горе-партизана, который ночью переплывал реку, убивал немца или перерезал кабель – и снова за речку в лес. Немцы сгоняли всё население к церкви, заставляли рыть большой ров. Затем считали: айн, цвай, драй и т.д., и расстреливали каждого пятого, затем бросали мёртвых в ров.
Через неделю «партизан» появлялся опять и что-нибудь шкодил немцам, тогда расстреливали уже каждого третьего.
В 1943 году Красная Армия прогнала фашистов, жизнь немного улучшилась. Оставшиеся у нас солдаты получали пайки и делились с жителями. Закончилась война, старшая сестра в 1946 году вышла замуж за инвалида и увезла меня на Украину. Сдала меня в интернат.
Окончил 10 классов в 1955 году, призвали в армию. После увольнения в запас судьба забросила во Владивосток. 22 года проработал на судах рыбной промышленности. Родное село Щучье я посетил только в 2000 году, через 54 года.
Церквушку после войны коммунисты убрали, построили на том месте школу, в которой сейчас некому учиться. Деревня в захудалом состоянии, одни старики и большое количество колорадского жука.
На окраине деревни построен большой мемориал. На пьедестале – танк Т-34 и надпись «Щучинский плацдарм». Всего пережитого не опишешь, но память хранит всё о военном времени.
Владимир Рыбалкин, г.Владивосток.
Другие статьи номера в рубрике Политика:
