Политика
Все ли спокойно на шипке, господин председатель?
Валерий КУЦЫЙ
Во время русско-турецкой войны 1877-78 гг. отряд под командованием генерала Федора Радецкого держал оборону на Шипкинском горном перевале в Болгарии. С трех сторон по отряду вела губительный огонь артиллерия противника, русские солдаты, измученные, плохо одетые, замерзали на пронизывающем ветру.
А в Санкт-Петербурге получали реляции Радецкого, где не было и тени тревоги: дескать, на Шипке все спокойно.
Эта фраза - “на Шипке все спокойно” - стала крылатой, она звучит даже более саркастично, чем другой афоризм того же плана - “хорошая мина при плохой игре”. Именно она, эта фраза, припомнилась мне в связи с недавней пресс-конференцией председателя Приморского краевого суда Виктора Ражева.
Хотелось бы, разумеется, почерпнуть сведения о конференции у сотрудника “Арсеньевских вестей”, который побывал там, а не из кратких отчетов в других СМИ. Но крайсуд, как и краевая прокуратура, корреспондентов “АВ” на свои мероприятия не приглашают. Получается гласность особого рода - избирательная.
Впрочем, и господина Ражева, и прокурора Валерия Василенко можно понять: кому же приятно, когда тебя резко критикуют, что-то требуют, возмущаются и вообще наступают на мозоли? Некий начальник АТС, персонаж одной из юморесок Михаила Жванецкого, справедливо заметил, что легче иметь дело с десятью людьми, у которых все есть, чем с одним человеком, у которого ничего нет. По-моему, это утверждение, если его слегка перефразировать, вполне применимо к нашему случаю.
Итак, какое же впечатление о высказываниях господина Ражева должно было сложиться на основе сюжета, показанного по ТВ? Первое - деятельность судебной власти в Приморье в минувшем году находилась на должном уровне; второе - созданы необходимые условия, чтобы недостатки изживались, качество работы судов прогрессировало.
Мне трудно спорить с господином председателем, приводившим в подтверждение своих слов разнообразную цифирь. Однако далеко не всегда сухих статистических данных достаточно, чтобы изобразить подлинную и полную картину происходящего. Скажем, 99 человек осудили правильно, а одного за не совершенное им убийство приговорили к пожизненному заключению. Процент брака вроде бы ничтожный, но что это за процент!
Пример из другой области. Любые статистические выкладки, приводимые в доказательство доблести русской армии в Отечественной войне 1812 г., проигрывают в сравнении с одним-единственным небольшим эпизодом из “Войны и мира” - мужества и потрясающей стойкости воинов батареи под командованием скромнейшего капитана Тушина.
И знаете, я верю Льву Толстому, несмотря на отсутствие цифр, и не верю Виктору Ражеву со всей его арифметикой. Не верю, потому что имею собственное мнение о правосудии по-приморски, основанное на собственном же печальном опыте соприкосновения с ним. О некоторых особенностях этого опыта я и хочу рассказать.
А начну вот с чего. 24 февраля 2005 г. состоялось Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 3 “О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц”. Сразу оговорюсь: ничего принципиально нового в этом Постановлении я не нашел, оно лишь разъясняет непонятливым судьям то, что регламентировано рядом законодательных актов, но почему-то не воспринималось служителями Фемиды как руководство к действию. Уже в преамбуле Постановления указывается:
“При разрешении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует руководствоваться не только нормами российского законодательства (статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации), но и в силу статьи 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» учитывать правовую позицию Европейского Суда по правам человека, выраженную в его постановлениях и касающуюся вопросов толкования и применения данной Конвенции».
Так должно быть, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что в действительности многое обстоит не так, как надо. Обратите внимание: закон “О ратификации Конвенции о защите прав и основных свобод человека и Протоколов к ней” был издан семь лет назад. Стало быть, с этого времени каждый российский судья обязан был выполнять его статью 1, непременно учитывать в своих решениях позицию Европейского Суда по правам человека, для краткости называемого по месту нахождения Страсбургским судом.
И что же? В прошлом году во Фрунзенском райсуде разбирались четыре иска бывшего градоначальника Копылова ко мне и редакции “АВ” о защите его, копыловских, чести и достоинства. Два иска заслушивались дважды, так что всего решений было шесть, и ни в одном из них - ни в одном! - ни ссылки, ни даже малейшего упоминания о Европейском Суде не обнаруживается.
Как же так? Неужели в приморских судах не следят за текущим законодательством, в том числе за правовыми актами, непосредственно касающимися их работы? И вообще, организована ли профессиональная учеба судейского корпуса? Замечу, кстати, что на каждом из шести процессов представитель “Арсеньевских вестей” неизменно информировал судей о практике их европейских коллег и о постановлениях, принятых в Страсбурге. И все равно правовой позиции Страсбургского суда, хотя и без ссылок на нее, из шести решений в какой-то мере соответствовали лишь два. Что вы на это скажете, господин Ражев?
Точно и однозначно сформулирован пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда:
«По делам данной категории необходимо иметь в виду, что обстоятельствами, имеющими в силу статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации значение для дела, которые должны быть определены судьей при принятии искового заявления и подготовке дела к судебному разбирательству, а также в ходе судебного разбирательства, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом».
Кажется, все предельно ясно. Более того, три обстоятельства, при отсутствии хотя бы одного из которых иск о защите чести и достоинства не может быть удовлетворен, указаны в Гражданском кодексе и, следовательно, вновь обозначены Верховным Судом для особо непонятливых товарищей. К таковым я с болью в сердце отношу судью Фрунзенского райсуда Олещенко, который признал недостоверными сведения, распространенные в следующей фразе одной из моих публикаций (цитирую по решению суда): “Ни одному тележурналисту, хотя бы тому же Олегу Паденко, не придет в голову сказать: “Юрий Михайлович, владивостокцы давно интересуются, на какие средства вы соорудили теннисный корт с сауной во дворе дома, где живете, и построили себе хоромы на Санаторной».
Каюсь, но ни господин Олещенко, ни судьи краевого суда, оставившие нашу кассационную жалобу без удовлетворения, не убедили меня, будто я обязан был доказать, что у гражданина Копылова имеется коттедж. Да не писал я этого, может, у него и квартиры-то нет, может, он ночует на кухне у знакомых – не знаю.
Я писал, что происхождением коттеджа тележурналисты не интересовались, и это достоверно на все сто процентов. Надеюсь, читатели согласятся, что пианист Сердюк – отнюдь не то же самое, что сионист Пердюк. Хотя звучит похоже. Но как убедить в этом судей?
Ведь даже если бы я утверждал приписываемое мне, то что порочащего в факте владения загородным домом, построенным на трудовые доходы или на деньги, полученные по наследству, по банковскому кредиту и т.д.? Честному человеку вопросы по этому поводу не страшны, для него они не оскорбительны, потому что он – честный.
Пойдем дальше. Обратимся к пункту 9 Постановления:
«В соответствии со статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 29 Конституции Российской Федерации, гарантирующими каждому право на свободу мысли и слова, а также на свободу массовой информации, позицией Европейского Суда по правам человека при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности».
И снова говорю: если бы принцип свободы слова не нарушался судами, не было бы смысла подчеркивать в Постановлении разницу между распространением сведений, которые можно признать или не признать соответствующими действительности, и мнением, суждением, оценкой факта, право высказывать которые гарантировано законом. Если, разумеется, эти высказывания не охватываются понятием «оскорбление» и не подпадают под соответствующую статью Уголовного кодекса.
К сожалению, в Приморском крае теоретические положения закона зачастую расходятся с практикой, и вот типичный пример. Судьи того же Фрунзенского суда Ефименко и Пархоменко, поочередно рассматривавшие копыловский иск по моей статье «И мальчики нахальные в глазах», независимо друг от друга признали недостоверной фразу: «Зато твердо знали другое: затянувшееся пребывание Копылова на посту главы администрации Владивостока – еще одна ошибка губернатора Дарькина». Ума не приложу, как объяснить такое пренебрежение здравым смыслом. Да если уж не это есть мнение, суждение, оценка, то что же тогда? Замечу, между прочим, что судья Ефименко неоднократно отмечала в своем решении недоказанность (!) моего мнения. Как говорится, здрасьте, приехали…
Не могу отказать себе в удовольствии привести еще одну цитату из того же пункта 9:
«Судам следует иметь в виду, что в соответствии со статьями 3 и 4 Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ, принятой 12 февраля 2004 г. на 872-м заседании Комитета Министров Совета Европы, политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в СМИ. Государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий».
Самое смешное, что во всех четырех исках, рассмотренных Фрунзенским судом, как раз и содержалась критика исполнения Копыловым и его администрацией своих служебных полномочий. Они же, считая ниже своего достоинства воспользоваться правом обращения в газету с опровержением или комментарием, затевают судебные тяжбы. И, представьте, большей частью имели в результате этих тяжб удовлетворение, хотя, на мой взгляд, при нормальном правосудии не выиграли бы ни одного процесса, и бывший мэр получал бы от меня не деньги, а самое большее – воздушные поцелуи.
Позволю себе привести еще одну, на этот раз последнюю, цитату из пункта 15 того же Постановления:
«Если не соответствующие действительности порочащие сведения распространены в средствах массовой информации, суд, определяя размер компенсации морального вреда, должен учесть характер и содержание публикации, а также степень недостоверности распространения недостоверных сведений. При этом подлежащая взысканию сумма компенсации морального вреда должна быть соразмерна причиненному вреду и не вести к ущемлению свободы массовой информации».
В прошлом году в Советский районный суд обратилась обиженная «Арсеньевскими вестями» администрация Дома престарелых. Решение, с моей точки зрения, как и во многих других случаях, было явно ущербным. Но удивляет не это (чего еще можно было ждать?), удивляет другое: суд обязал редакцию компенсировать нравственные страдания юридического лица (!) суммой… сто тысяч рублей. Для меня совершенно очевидно, что скромную газету либо захотели разорить, либо по ошибке приняли ее за ЮКОС, имеющий на своих счетах миллиарды долларов.
Можно было бы еще долго рассказывать о судейских «ляпах», и это, заметьте, только по одному из направлений – по рассмотрению исков о защите чести, достоинства и деловой репутации. И еще прошу обратить внимание, что эти «ляпы» я не искал специально, они были под рукой, и мне даже пришлось ограничивать себя, чтобы не утонуть в них.
Спрашивается: какие причины побуждают людей в мантиях так вольно обращаться с законом? Юридическая малограмотность? Низкая общая культура? Желание угодить сильным мира сего или своему начальству? Материальные или карьеристские соображения? В моем понимании, судья не имеет права ни на ошибку, ни на отступление от неписанного кодекса чести, не говоря уже о законе.
Зачастую в его руках судьбы людей, он как никто другой может укрепить или подорвать веру человека в справедливость. И поверьте мне, я знаю судей, прекрасно понимающих это и потому безупречно исполняющих свой долг. Но их, мне кажется, гораздо меньше, чем других, тех, для которых превыше всего интересы, ничего общего с истинным правосудием не имеющие.
Скажу больше: у меня нет оснований предполагать, что на других направлениях гражданского, а возможно, и уголовного судопроизводства дела обстоят лучше, нежели на том, о котором в этих заметках шла речь. И если так, то самые расчудесные нормативные акты не помогут нашему обществу излечиться от правового нигилизма, обуздать криминалитет и коррупцию. Недаром на Руси говорили: «Законы святы, да судьи супостаты». Давно пора от пустопорожней болтовни о судебной реформе перейти к реальной перестройке системы, избавив ее от глупцов, невежд, карьеристов и стяжателей.
Вот такие пироги, Виктор Федорович. Можете соглашаться или не соглашаться со мной, но проведите серьезное социологическое исследование насчет доверия населения к суду, и станет ясно, так ли спокойно на Шипке, как вам кажется.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Недавно вице-премьер Александр Жуков заявил, что предстоит монетизация льгот по ЖКХ для ветеранов, инвалидов и прочих богатеев. Их жизненный уровень, можно не сомневаться, еще более возрастет. Говорят, владельцы фирм ритуальных услуг с энтузиазмом встретили заявление вице-премьера.
В.К.
Другие статьи номера в рубрике Политика:
