Политика
Усы над страной
Валерий КУЦЫЙ
Если бы по сию пору вопреки законам природы и к несчастью для человечества жив был вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин, ему 21 декабря исполнилось бы 125 лет. В канун этой знаменательной даты я сделал потрясающее открытие: оказывается, никто из писателей и поэтов не раскрыл столь блестяще образ товарища Сталина, как Корней Иванович Чуковский в своей сказке «Тараканище».
Цитирую по памяти:
Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Таракан, таракан,
Тараканище!
Он рычит, и кричит,
И усами шевелит:
“Погодите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу,
не помилую”.
Очень напоминает фрагмент выступления товарища Сталина на февральско-мартовском (1937 г.) пленуме ЦК ВКП(б).
Ну а дальше рассказывается, как таракан, не встречая сопротивления, все больше наглеет: «Принесите-ка мне, звери, ваших детушек, я сегодня их за ужином скушаю!» А что звери? Они забились в свои берлоги и норы: «Только и слышно, как зубы стучат, только и видно, как уши дрожат». Безуспешной остается попытка одного из персонажей поэмы пристыдить их:
Вы - зубастые,
Вы - клыкастые,
А малявочке поклонилися,
А козявочке покорилися!
Меня давно занимает вопрос об отношении народов к вождям этого типа. Многочисленные примеры истории свидетельствуют о том, что нередко люди, подавив в себе естественное чувство собственного достоинства, в стремлении к свободе и справедливости, начинают испытывать обессиливающий страх и одновременно – что самое непостижимое – любовь к своим угнетателям. И парализуется воля к сопротивлению, любое слово кумира, сотворенного людьми, воспринимается как откровение, даже самый жестокий поступок – как благодеяние. Очень точно сказано: тиранов делают рабы, а не рабов – тираны.
Такие исключения, как Иван Грозный, Петр Великий и некоторые другие, успешно обходившиеся без народной любви, лишь подтверждают общее правило. Муссолини и Гитлер, Дювалье и Сомоса, Батиста и Пол Пот, Пиночет и Фидель Кастро, Саддам Хусейн и Лукашенко – эти и еще многие диктаторы, ныне живущие и канувшие в Лету, вроде руководителей так называемых «стран народной демократии», - разве могли бы они сколько-нибудь долго удерживать власть, не будучи окружены обожанием, переходящим в поклонение?
Сколько парадных картин и кинофильмов, искажающих истину во славу вождя, сколько стихотворений и песен, вколачивающих в умы ложный образ товарища Сталина, было создано! Только «Хлеб» Алексея Толстого и киноэпопея Юрия Озерова «Освобождение» чего стоят. Надо ли удивляться, что в этом человеке небольшого росточка, рыжеватом, с рябым лицом, сухоруком, с шестью пальцами на левой ноге, мы видели гениального полководца, корифея всех наук, лучшего друга детей.
А ведь с подачи «лучшего друга детей» в 1935 г. был принят указ, согласно которому 12-летние мальчишки и девчонки несли уголовную ответственность наравне со взрослыми. Именно с подачи этого «корифея наук» жестоко преследовались ученые, работавшие в области генетики и кибернетики, а за непростительные ошибки «гениального полководца», обезглавившего Красную Армию и принявшего на вооружение порочную военную доктрину, советский народ заплатил миллионами жизней, немыслимыми страданиями людей, которые отнюдь не по своей воле оказались на оккупированной врагом территории и в блокадном Ленинграде.
И это уже не говоря о порушенном на значительной части страны народном хозяйстве. До слез обидно, что некоторые ветераны войны не могут отказаться от мысли, будто великая победа была достигнута единственно благодаря мудрому руководству товарища Сталина. Хочется воскликнуть: не надо, дорогие наши, воздавать ему незаслуженные почести! Это вы победили, это вам принадлежит неувядаемая слава, кровью добытая в боях, вам и тем, кто не вернулся с полей сражений к матерям, женам и детям.
Его же главная «заслуга» - сданные за считанные месяцы Прибалтика, Белоруссия, Украина, ряд густонаселенных областей России. Победы же достигались ценой огромных потерь, в разы превосходящих потери противника. Причем один из самых наших прославленных военачальников впоследствии откровенно говорил: «Да если б мы выполняли все его указания, ни одного сражения не выиграли бы».
А что до утверждения, будто солдаты шли в атаку, восклицая «За Родину, за Сталина!», то прямо говорю: не верю. Поднимать бойцов в атаку с этими словами командиры и политработники могли, но попробуйте кричать на бегу что-нибудь кроме «а-а-а-а», и вы через двадцать метров задохнетесь. Да если бы и было так, то разве это о чем-то говорит? Почему не вспомнить, что было время, когда шли в бой под девизом «За веру, царя и отечество!»
Думаю, нет необходимости напоминать бросающие в дрожь цифры Большого Террора 30-х годов. Лучше познакомлю читателей со стихотворением неизвестного автора, который не упоминает ни о пытках на допросах, ни о расстрелах, ни об ужасах сталинских лагерей.
Под арку темную двора
Въезжала «эмка» по ночам,
И наступала их пора,
Ночь прилипала к их плечам.
Они сидели в тишине,
В коробке черной затаясь,
Чернело небо в вышине,
Тревожно точками светясь…
И мягко двери отворив,
Они сходили в темноту,
А после хмуро фонари
Светили долго в пустоту.
По стенам тени за окном
Ужами к потолку ползли,
А дом большой спал
крепким сном,
Дом просто врал,
что крепко спит.
Их уводили поутру,
Их уводили навсегда,
Всех тех, кто был не по нутру,
Чтоб не осталось и следа.
Страх затаившись ледяной
За занавешенным окном,
Бледнел измятой простыней,
Чернел от ужаса стеклом.
Вот у Хозяина страна –
Ни тень, ни мышь не пробежит.
Нечаянная всех вина
В домах за окнами лежит…
И вороные, словно ночь,
Вползали «эмки» во дворы,
И окна гнали ужас прочь,
Надеясь выжить до поры.
Наверное, это и было самым страшным – сознание, что тебя в любую минуту могут увести в неизвестность, и непонимание, за что, в чем ты виноват перед товарищем Сталиным, партией и правительством. Будущий маршал Советского Союза Рокоссовский, будущий создатель космических кораблей Королев, выдающийся авиаконструктор Туполев – вот только трое, слава Богу, выживших «врагов народа» из множества талантливых военачальников, ученых, мастеров искусства и литературы, ставших жертвами кровавой вакханалии.
Ах, опять этот 37-й год, скажет кто-то, но ведь после войны все изменилось. Да нет же, ничего не изменилось. Решив, что население несколько подраспустилось, вождь начал усиленно приводить его в чувство. Наказание целых народов, «ленинградское дело», репрессии в отношении противников шарлатана от науки Трофима Лысенко, травля самых одаренных писателей, поэтов, композиторов, националистическая кампания «борьбы с космополитизмом», позорнейшая расправа с «убийцами в белых халатах»… Мало кому из моих сверстников неизвестны эти преступления усатого палача!
Куда менее заметным на этом фоне был голод, организованный на Украине, чтобы товарищ Сталин мог сделать широкий жест – отменить карточную систему. Даже когда напряжение несколько ослабло, последствия голодомора еще долго давали себя знать. На экранах кинотеатров демонстрировали «Кубанских казаков» с их скатертью-самобранкой, а украинское село жило впроголодь.
Однажды я уже рассказал о том, что видел своими глазами; теперь процитирую с небольшими сокращениями письмо читательницы «Арсеньевских вестей» Валентины Романовны Матвеевой (адрес имеется):
«Уважаемый Валерий Семенович! Прочитав вашу статью о сталинских временах, я не могла не вспомнить свое детство в деревне. Это было примерно в 1950-51 годах. В то время я проживала у родственников: Сумская область, село Свобода. Родители мои погибли, отец – на фронте, мать – в тылу. Жилось нам тяжело, всегда хотелось есть, а мы, дети, все сдавали в приемные пункты - молоко, яйца и еще что-то, всего не помню.
И вот я хочу описать историю сбора налогов, которую запомнила навсегда. Мне тогда было где-то лет 10-11. Прибегает ко мне моя подружка и кричит: «Побежали, бабу Галю бьют за налог». Когда мы прибежали, эту женщину уже вытащили с хаты во двор агенты по налогам. Она лежала вся белая, с растрепанными седыми волосами, без сознания, в луже мочи и кала. Мы, маленькие дети, стояли вокруг и плакали. Стояли рядом и агенты. Они были одеты в хромовые сапоги и кожаные куртки. Потом один из агентов пнул сапогом эту женщину, и они уехали ни с чем. Хорошо помню, что эта женщина была одинокая и очень бедная. Брать там было нечего. Приводили в чувство ее так: поливали водой из колодца. Скорой и лекарств тогда не было.
И еще я запомнила, как в те годы мы, дети, пасли своих коров. Выпаса на скот не давали. Приходилось пасти скотину там, где нельзя. А нельзя было везде, везде прогоняли. И мы, зареванные, зачастую гнали своих коров домой голодными.
И еще про сбор колосков. Сколько раз нам, босоногим, приходилось по острой стерне убегать от объездчиков, чтобы они у нас не отобрали собранные колоски и не стегнули хлыстом. Мне и сейчас становится страшно от мысли, а вдруг вернутся те сталинские времена. Кажется, что Сталин и с того света правит нами – сплошные издевательства и унижения испытывает наш народ, в том числе и мы, пенсионеры».
Верю каждому слову этого письма, потому что знаю сталинское законодательство, известное в народе под названием «закон о колосках». 7 августа 1932 г. было принято поистине драконовское постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Там, в частности, было записано:
«Применять в качестве судебной репрессии за хищение, воровство колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества».
В постановлении также указывалось, что амнистия к лицам, осужденным за хищение колхозного и кооперативного имущества, не применяется. Как, неслабо?
Через некоторое время в законодательство были внесены изменения. 4 июня 1947 г. вышел в свет указ «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Если нехороший человек похитил государственное имущество без отягчающих обстоятельств, его приговаривали к лишению свободы на срок от 7 до 10, а при отягчающих обстоятельствах – от 10 до 25 лет. За хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества следовало наказание в виде лишения свободы от 5 до 8, а при отягчающих обстоятельствах – от 8 до 25 лет пребывания в лагерях.
О расстреле, как видим, здесь речь не идет, но не потому, что вождь вдруг подобрел. Ларчик открывался довольно просто – война выбила массу народа, в основном мужчин работоспособного возраста. Поэтому с чисто хозяйственной точки зрения куда выгодней было не расстреливать людей, а загонять их в лагеря, желательно на запредельные сроки. Тогда-то появилась песня: «Этап на север, срока огромные, кого ни спросишь – у всех указ…»
Профессор Семен Улицкий рассказал мне об одном из дел этой категории. Некий мужик украл моток ниток. Стоил он гроши, и любой приговор, кроме оправдательного или с условным наказанием, выглядел бы смехотворно. Однако советский суд, самый гуманный в мире, не растерялся: мужика признали виновным в хищении двухсот метров льняной нити и отправили за колючую проволоку.
Один мой знакомый недавно сетовал: для чего, дескать, показывают по телевидению «Московскую сагу» и «Детей Арбата», мол, не время сейчас вспоминать о трагическом прошлом, такие воспоминания не служат делу консолидации общества. А я думаю, для правды нет неподходящего времени. Тем более, что не все наши соотечественники отрешились от рабской психологии, не все понимают, что террор – болезнь похуже рака или СПИДа, что, возродившись, он не станет разбирать, кто диссидент, а кто – благонамеренный гражданин. Для диктатора главное – его верховная власть, незыблемость которой должны гарантировать всеобщий страх и всеобщая покорность.
Это в сказке Чуковского с ненавистным Тараканищем лихо расправляется удалой Воробей:
Взял и клюнул Таракана -
Вот и нету великана.
Поделом великану досталося,
И усов от него не осталося.
В жизни все гораздо сложнее. И неслучайно Валентина Романовна, автор письма в «АВ», опасается, как и я, возврата к временам тоталитарного режима. Тихой сапой ведется его реабилитация; тиран давно мертв, но труп его продолжает смердеть, и не так уж мало тех, кто с наслаждением вдыхает этот запах. Для меня совершенно очевидно, что в нашу такую противоречивую эпоху сталинские усы по-прежнему реют над страной.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Благодарю газету «Утро Росси» за процитированное ею высказывание доктора политических наук, профессора, директора Института международных отношений ВГУЭСа Михаила Шинковского. В интервью корреспонденту «Восток-Медиа» уважаемый ученый сделал следующее экстравагантное заявление по поводу нового порядка избрания губернаторов: «Я реформу поддерживаю полностью. Мы все свидетели того, что выборы губернаторов становятся уделом немногих. По моему понятию, демократия – это удел сытых, образованных и обеспеченных людей».
Браво, профессор! Я-то по наивности полагал, будто демократия – это народовластие. Вы просветили меня, и теперь я проникся сознанием, что бедноте нечего делать в демократии. Она принадлежит сытым и образованным, таким, к примеру, как доктора политических наук. А не слишком сытые и не слишком образованные должны знать свое место и не лезть с суконным рылом в калачный ряд.
В.К.
Другие статьи номера в рубрике Политика:
