Политика
Эквилибристика у микрофона
Валерий КУЦЫЙ
Е. Наздратенко: - Бакшин - толковый руководитель и совершенно по государственному работает. И та возня, которую сейчас устроила местная власть вместе с господином федеральным инспектором по снятию Бакшина, это абсолютно, так скажем, никакого отношения к работе и не имеет, просто, пожалуй, в захвате контроля над средствами массовой информации, не более того.
ВСТРЕЧА С БЕРЕЗОВСКИМ В ОТДЕЛЕ СОЦЗАЩИТЫ
Несказанным было мое удивление, когда на волне «Радио «Владивосток» я услышал такой родной, такой близкий голос председателя Госкомрыболовства Евгения Наздратенко. По моим наблюдениям Евгений Иванович в основном имеет дело с ангажированными журналистами, работающими от ангажированных СМИ. А тут вдруг - интервью независимой радиостанции, да не кому-нибудь, а Валентине Вороновой, никогда не становившейся перед ним на колени.
Это было для меня все равно, что встретить Бориса Березовского в отделе соцзащиты населения с заявлением о материальной помощи, и я, конечно же, не мог пройти мимо такого события (имеется в виду не встреча с Березовским, а интервью с Наздратенко).
Однако пересказ и обсуждение всего того, что московский визитер счел нужным поведать приморцам, заняло бы слишком много газетной площади. Поэтому ограничусь цитированием наиболее ярких и наиболее, с моей точки зрения, характерных для Евгения Ивановича его высказываний, сопроводив их собственным скромным комментарием.
ОШИБКИ? ОНИ В ДОСТОИНСТВАХ!
Отвечая на вопрос ведущей, сожалеет ли он о каких-либо ошибках, совершенных во время его губернаторства, Евгений Иванович сперва дал по мозгам тем средствам массовой информации, которые не желали замечать достижений, имевших место в Приморском крае, и продолжил так:
- Если говорить о какого-то рода крупных ошибках, то, пожалуй, мне надо поставить в вину вот именно кадровый подбор, с которым я работал. Это не есть какая-то, так скажем, политическая неблагонадежность в адрес бывших моих коллег. Абсолютно нет. С ними я работал, никогда я не говорил какого-то слова вслед ушедшим.
Но давайте вспомним. И вы были сама на той сессии, как я подбирал состав первых руководителей края. Я никого не приводил с собой, ни с Дальнегорска, ни с какого-то другого района. Я встал на трибуну сессии Краевого совета и сказал: «Вот вы говорите о коррупции, Лебединец, пожалуйста, возглавьте вот такое-то управление. Вы, Рыбалкин, или Рыбалко - кто там? - Рыбалкин, по-моему, с политехнического института, вы все время говорите о финансах - возглавьте финансовое управление. И кстати, потом я это предлагал ему дважды.
И уже в этом созыве я ему говорил, когда уволился Садомский, я ему говорил - возглавьте управление, ради Бога! Перестаньте критиковать и займитесь конкретной работой, живой». Значит, вы помните, как я приглашал Гринченко на комитет по связям с общественностью, допустим. Точно так же из зала поднимались многие другие депутаты, Проконич возглавил административно-хозяйственное управление, то есть я обратился к залу и сказал: «Депутаты, которые наиболее так вот яростно выступают у микрофонов, наиболее искенние и справедливые, так сказать, вот вы возглавьте эти управления».
Ведь, допустим, Чепик прибыл с Дальнегорска только три года спустя, три года! То есть когда я уже посмотрел, что какая-то определенная ротация нужна, понимаете? А первые, как вы помните, это все были депутаты, именно Краевого совета Приморского края.
И вот сейчас я смотрю, допустим, как формируют. Помните, у нас появился первый министр хлебопечной промышленности, грек по национальности? Но это грек был из Ставрополя. Понятно, что он пришел вслед за Горбачевым. Потом пошла команда с Урала. Понимаете? Потом пришло много представителей из Санкт-Петербурга, значит.
И в какой-то степени это, наверное, правильно. С кем отработал, на кого надеешься, какой участок работ, значит, какие разговоры идут по этому поводу, значит. Я же абсолютно не так действовал. Мне казалось, взять откуда-то человека с производства, где ты работал, - это достаточно безнравственно.
ДОВЕРЧИВЫЙ УКРОТИТЕЛЬ СТРОПТИВЫХ
Поэтому я просто набирал с зала, кого, ну вот кто соглашался, вот пожалуйста, переходите в исполнительную власть и работайте. И вот если сейчас говорить о моих таких вот наиболее крупных просчетах, это пожалуй то, что я вот, знаете, так совершенно доверялся в открытую. Стоял и говорил: «Вот депутат есть в Краевой думе по фамилии Дубинин, возглавьте сельское хозяйство».
Я думал так, что у всех стремление работать и сделать лучше. Оно было не у всех. Но тем не менее, работали, жили, или у всех, но по-разному. Но тот же Дубинин, он знал, вне всякого сомнения, свое дело в сельском хозяйстве на семь порядков сильней, чем нынешний специалист, понимаете, в администрации края, значит.
Тот же Бельчук. Он, вне всякого сомнения, был подготовленный строитель. Или тот же Стегний. Это был сильный вице-губернатор, которому досталось много пережить, границы, вы помните, из какой ситуации выходили. Вот. Или тот же Краснов, допустим, или тот же Чепик, Кузич - это были сильные специалисты, тот же Кузов, который по сути не проиграл ни одной государственной кампании, ни одной поставленной государственной задачи. Так что хочу сказать, это была сильная команда.
Преклоняюсь перед ораторским искусством Евгения Ивановича. Это же надо уметь - так элегантно освобождаться от пут формальной логики и выдавать горькое поражение за блистательную победу.
Речь не об отказе Юрия Рыбалкина и кого-то там еще от ответственных должностей в наздратенковской администрации. Юрий Георгиевич понимал, что невозможно жить в стае и не подчиняться ее законам.
НОСТАЛЬГИЯ ПО БЫЛОЙ КОМАНДЕ
Речь о другом - вроде бы признав за собой ошибку (кстати сказать, одну-единственную), экс-губернатор тут же дает понять: благодаря этой прекрасной ошибке ему удалось сформировать сильную команду. В чем конкретно проявилась ее сила?
Со своей стороны считаю, что проявилась она в виде темных квартир с замерзающими батареями, в задержках детских пособий и зарплаты бюджетникам, в последовательном разрушении экономики, то есть во всем том, чего не достиг хабаровский губернатор Виктор Ишаев, не державший в своей администрации специалистов типа Чепика и Толстошеина.
Замечу между прочим, что представление о профессиональном уровне своих бывших соратников у Евгения Ивановича весьма своеобразное. Вот, например, как он характеризует Валерия Бакшина:
- Бакшин - толковый руководитель и совершенно по государственному работает. И та возня, которую сейчас устроила и местная власть вместе с господином федеральным инспектором по снятию Бакшина, это абсолютно, так скажем, никакого отношения к работе и не имеет, просто, пожалуй, в захвате контроля над средствами массовой информации, не более того.
Звучит несколько странновато. Закрывать калитку в эфир перед неугодным мэром и распахивать ворота перед угодным, выдавливать с телерадиокомпании талантливых, имеющих собственное убеждение журналистов, устанавливать такие расценки для выступления депутатов краевой думы, что у народных избранников глаза на лоб вылазят - это согласно теории Евгения Ивановича значит работать по государственному. Мне же искренне жаль государство, в котором так работают.
А МЭР - СВОЙ В ДОСКУ!
А вот какой ответ последовал на довольно ехидный вопрос радиослушательницы о деятельности Юрия Копылова, о растяжках с подхалимскими надписями вроде «Путин - наше всё», о закадушенных на Океанском проспекте елках и прочих показушных красивостях в центре города:
- Что касается нынешнего Владивостока, который я увидел сейчас. Мне, я скажу, приятно понравились эти преобразования, которые шли и идут сейчас, да, в центральной части города. Но они где-то должны начинаться. Безусловно, не хватает наверное средств на весь город, но то, что команда Копылова сейчас делает и вот по улицам, пусть это к саммиту, пусть это к приезду президента, понимаете, почему бы это не было?
Но сейчас много труда вложено, много любви и много, так сказать, вот стараний. Город не должен быть таким каким-то вот, знаете, ну занюханным, простите меня. Таким вот грязным. Вне всякого сомнения, город преображается и город становится интересным.
Да, разные мнения есть об этих кадках и елочках, но тем не менее, пусть стоят там, вдруг они приживутся, ведь во всех же южных городах именно так поставлены деревья, чтоб легко их было менять, легко передвигать. И это форма такая, которую, ну, можно осуждать, а можно принимать.
Но тем не менее то, что город стал значительно чище и значительно, вот так сказать, преобразованней, вне всякого сомнения, вот таким я его нашел.
Вот таким его нашел экс-губернатор, который уедет в далекую столицу, предоставив нам дышать еще более отравленным после копыловского лесоповала владивостокским воздухом.
Кстати, о том, что, где и как сажают. Перечислю навскидку южные города, в которых мне удалось побывать: Ташкент, Тбилиси, Краснодар, Одесса, Мариуполь, Севастополь, Семфирополь, Ялта с прилегающими городками, Сочи, Адлер с туристической поездкой через Гагры и Пицунду на озеро Рица, и нигде - абсолютно нигде! - я не видел ни одной кадушки с пихтовыми деревьями. Такое, мне кажется, ради ублажения начальственного взора могли изобрести только во Владивостоке какие-нибудь кандидаты наук.
Да не в кадушках главное, главное - в оценках, которые Евгений Иванович дал двум духовно близким ему людям - Бакшину и Копылову. И если, не дай Бог, бывший губернатор снова возглавит Приморский край, то он, судя по этим оценкам, подберет такую команду, что никому мало не покажется.
ПОДХАЛИМСКИЕ РАСТЯЖКИ
Опять же насчет подхалимских растяжек. Многих горожан они повергли в изумление, но Евгений Иванович не обнаружил в них ничего плохого. Более того, мне показалось, что и сам он о президенте Путине отзывался с несколько утрированным пиететом, одновременно стараясь подчеркнуть свою близость к главе государства. Предлагаю небольшую цитату из Наздратенко:
- Плюс еще я смотрю вот как вот в Москве, когда работаешь, я смотрю, сколько он работает, понимаете, с утра и до поздней-поздней ночи. Иногда встречи с ним происходят просто уже глубокой ночью. То есть огромная работоспособность.
До сих пор я считал, что президентская пресс-служба через СМИ регулярно оповещает страну о том, с кем встретился глава государства. Но вот о его встречах с Госкомрыболовства давненько не сообщалось. Почему, теперь я знаю: потому что встречи происходят глубокой ночью на явочной квартире.
ШКАФ ПРОДАН
Представляю себе это так. По темной улице, надвинув на глаза шляпу и подняв воротник черного пальто, пробирается неизвестный. Вот он входит в мрачный подъезд, стучит в дверь условным стуком.
- Кто там? - спрашивают из-за двери. Пришелец произносит пароль:
- У вас продается славянский шкаф?
Слышится отзыв:
- Шкаф продан, осталась никелированная кровать с тумбочкой.
Дверь открывается, таинственный незнакомец входит. Ура, это вовсе не резидент, а президент Владимир Владимирович Путин. С порога он попадает в объятия своего верного сподвижника Евгения Наздратенко. Они проходят в комнаты, присаживаются к накрытому столу, начинается дружеская беседа.
Ах, если бы все было так, но что-то особой близости между Путиным и Наздратенко во время пребывания президента во Владивостоке замечено не было. Евгению Ивановичу не предоставили слово на совещании, где довольно много говорилось о рыбных проблемах; он не стал участником встречи президента с рыбаками из «палаточного городка»; ему не предложили поучаствовать в морской прогулке под парусами. И это наводит на некоторые размышления.
Во всяком случае, дружескими отношениями тут не пахнет. Мне даже почему-то припоминаются несколько фраз главного героя гоголевского «Ревизора»: «Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» - «Да, так, брат, - отвечает, бывало, - так как-то всё...». Большой оригинал».
В ЧЬИ РУКИ ПОПАДЁТ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ КВОТ
Попутно хочу спросить у читателей: как вы думаете, почему Евгений Иванович, много лет до своего губернаторства занимавшийся горнорудным делом, после своей добровольно-принудительной отставки вдруг взялся руководить рыбной отраслью страны, не имея необходимых для этого опыта и знаний? Разгадку, мне кажется, я получил, слушая реплики президента Путина на совещании во Владивостоке.
Как известно, наш экс-губернатор отчаянно борется за отмену аукционов по продаже квот на вылов рыбы. Этот же мотив прозвучал в выступлениях некоторых участников совещания. Выслушав их, президент высказался в том духе, что отменить-то аукционы можно, но тогда вопрос: в чьи руки попадет распределение квот? Подразумевалось, известно в чьи... Распределять квоты много интересней, чем руководить добычей руды.
Довольно занятной показалась мне оценка, которую Евгений Иванович дал статье Бориса Резника «Мафия и море» в газете «Известия». Во-первых, по мнению председателя Госкомрыболовства, статья явно заказная (сам-то он, надо полагать, никогда ничего не заказывал ни Андрею Караулову, ни Михаилу Леонтьеву, ни РВК, ни бакшинской телерадиокомпании), во-вторых, Борису Резнику следовало писать совсем не то, совсем не о том и совсем не так, как он написал.
ДЕНЬГИ ОТ ЛАСКАРИДИСА
Когда же Валентина Воронова поинтересовалась насчет признания гендиректора «Дальморепродукта» Юрия Диденко о том, что он запросил у своего компаньона греческого магната Ласкаридиса более миллиарда долларов на «благодарность» людям, которые в Москве «продвинули» нужный приказ, Евгений Иванович предложил обратиться с этим вопросом к ФСБ, МВД или еще кому-то. Потому что было это несколько лет назад, и он не занимал тогда должности главного рыбака России.
Святая правда! Он действительно не был председателем Госкомрыболовства, он был всего-навсего губернатором Приморского края, который с большой симпатией относился к Юрию Григорьевичу Диденко. Ладно, то в прошлом. А сейчас? Приведу строки из обращения рыбаков «Дальморепродукта» к президенту Путину - обращения, появившегося в печати в августе уже этого года:
«Общая задолженность всему коллективу превышает 75 миллионов рублей. Ни жалобы, ни обращения во всевозможные инстанции не дали никакого результата. При этом Диденко, который и довел нашу компанию до такого бедственного состояния, незаконно распродает имущество, суда, которые принадлежат всему «Дальморепродукту», раздаются различным фирмам. Очень часто эти фирмы были созданы самим Юрием Диденко и его ближайшими помощниками.
Флот уходит в чужие руки, а мы вынуждены сидеть на голодном пайке. В прессе появились разоблачения, где сказано, что вырученные от продажи судов деньги должны были идти на погашение долгов по зарплате. Однако этих денег мы так и не увидели. Почему один человек может так безнаказанно распоряжаться чужим имуществом в собственных интересах? Почему он может позволить себе безбедное существование за наш счет?»
Вот такие у нас получаются пироги с рыбной начинкой. Ох, не любит Евгений Иванович, когда кто-то касается неприятных для него тем. Это я испытал на себе, вмешавшись, на свою голову, в ход интервью.
Я не стал спрашивать о барских усадьбах на Санаторной, о том, как уничтожается лесопарковая зона Владивостока. Я спросил у Евгения Ивановича, может ли он честно признать, что никогда так не преследовались неугодные СМИ, как при нем: их выгоняли из помещений, не давали печататься, донимали бесконечными судебными исками. При этом я честно сказал, что лично мне Наздратенко не сделал ничего плохого.
САМЫЙ НЕВИННЫЙ ГУБЕРНАТОР
И еще я спросил, может ли он признать, что на нем лежит пусть косвенная, но все-таки вина за смерть бывшего председателя телерадиокомитета Бориса Максименко. На эти вопросы я получил классический отлуп в духе Евгения Ивановича. Цитирую:
- Вину за чью-то смерть вы можете возлагать то ли на себя, то ли на Бога, то ли еще на кого. Значит, не надо вот такими обвинениями бросаться и вот такими заявлениями. Вы знаете, Приморский край - это был край, где было самое большое количество газет в сравнении с другими территориями Российской Федерации. Вы можете в соседний край заглянуть и найти там хотя бы одну оппозиционную газету, так, для приличия.
А если и подавали в суд, то подавали на те материалы, я считал, цивилизованным способом решение через суд. Суд есть суд. Он принимал решение или не принимал.
Если вы все время употребляете слово «хочу честно сказать», «скажите честно», «признайтесь честно», то и вы пишите честно и постарайтесь не передергивать факты. А вы, кстати говоря, такую иногда фантазию напишете, что вам, наверное, самому страшно, мурашки по телу бегут, что ж вы там изобразили. Потом, так сказать, это самое - ждете, какая будет реакция власти на этот счет. Я вам хочу сказать: не был ни избит, ни ограблен, ни убит ни один журналист в Приморском крае, чем я, собственно, горжусь...
И тут Валентина Воронова напомнила своему собеседнику об Алексее Садыкове. После того, как этот молодой журналист осмелился покритиковать наздратенковского соратника Константина Толстошеина, он был похищен, избит и подвергнут пыткам. До судебного процесса его пришлось даже эвакуировать во избежание других неприятностей. И что же Евгений Иванович? А вот что:
- Давайте кого хотите эвакуируйте, а я хорошо помню, как здесь прилетали журналисты, значит, некоторых бригад, занимались эвакуацией, значит, своих этих. Это абсолютно никакого отношения не было. Даже когда пуля пистолета влетела в комнату, помните, спецкоров или в кого она там летела. Это тоже вопрос к милиции. Кто стрелял, как стрелял, в какое колесо, в какую машину, как пуля, так сказать, отскочила, - не надо это как бы всё, значит, вину на одного человека. Да, губернатор, но тем не менее это применялось оружие по угонщику. Поэтому куда пуля рикошетит...
Так значит все-таки помнит экс-губернатор историю с Садыковым. Помнит и то, как в окно кабинета корреспондента одной из московских телекомпаний Михаила Вознесенского влетела пуля. Потом было заявлено, что это случайность - стреляли якобы в какого-то угонщика. Бывает, конечно, но почему из десятка окон, расположенных на фасаде здания, пуля выбрала именно то, за которым работал оппозиционный Евгению Ивановичу журналист?
Моих слов относительно изгнания неугодных СМИ из занимаемых ими помещений и запрете печатать «нехорошие» газеты Евгений Иванович не заметил. А ведь было - и «Утру Росси» во всех типографиях давали от ворот поворот, и «Арсеньевские вести» вынуждены были печататься аж в Благовещенске.
ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ ГУБЕРНАТОР В МОСКВЕ НЕ СУДИТСЯ
Зато судебные иски к оппозиционным изданиям и журналистам Евгений Иванович считает цивилизованным способом защиты чести и достоинства. Теоретически оно так, на деле же суду совсем небезразлично, кто выступает в качестве обиженного - то ли рядовой гражданин Вася Пупкин, то ли высокое начальствующее лицо. Во втором случае шансов победить у притянутой к суду газеты не больше, чем у боксера в весе «пера», которому предстоит вести бой на ринге с супертяжеловесом.
Насчет вины, хотя бы относительной, Евгения Ивановича в смерти Бориса Максименко я ничего не утверждал. Я только спросил, не чувствует ли он эту вину.
СЛАДКОЕ БРЕМЯ ВЛАСТИ
Потому что когда не оправившегося от тяжелой болезни человека (Максименко) заменяют по твоему настоянию другим (Бакшиным), когда вынуждают Бориса Васильевича, только что перенесшего инфакркт, искать справедливости в Москве, где он умирает в гостиничном номере накануне судебного заседания, то это, знаете ли...
Хотя что ж, все мы разные, одному свойственны муки совести, другому - гордость за большое количество оппозиционных газет, которые не он создавал. Они и возникали-то из-за несогласия с существующим в крае режимом. Отношение этого режима к журналистам тоже было неодинаковым - одни получали от него подачки, другие - язвы и инфаркты.
СЛОВА И ФАКТЫ
Ну и наконец относительно фантазии и передергивания фактов. Тут Евгений Иванович может не скромничать, в этом отношении он любому журналисту сто очков форы даст. Хотите примеры? Их сколько угодно в этом же интервью.
Пример номер один. Евгений Иванович заявляет, что когда он принял Приморье от прежнего губернатора Владимира Кузнецова, край по уровню жизни занимал среди субъектов федерации аж 83-е место, а он, Наздратенко, вывел нас на 27-е. Так вот это фантазия чистейшей воды.
Привожу официальные данные: в 1993 г., когда Евгений Иванович пришел к власти, край по доходам на душу населения занимал 14-е место, в 2000-м г. - 26-е; точно такие же показатели и по средней начисленной зарплате - соответственно 14-е и 26-е места; по размеру назначенных среднемесячных пенсий для пенсионеров, состоящих на учете в органах соцзащиты, в 1993 г. - 15-е место, в 2000-м - 28-е. Не понимаю, зачем устраивать эквилибристику перед микрофоном, если знаешь, что тебя могут проверить.
Пример номер два. Одна радиослушательница дала правлению Евгения Ивановича отрицательную оценку и сказала, что на губернаторских выборах не голосовала за него. Ответ был таков:
- Господи, да это совершенно ваши проблемы. Но это не значит, что 80 процентов приморцев, которые проголосовали за меня, собственно чем-то вам обязаны.
Мы знаем, как проходили губернаторские выборы, какой мощный административный ресурс был в них задействован. Победа Евгению Ивановичу была обеспечена, и он победил, набрав 64 с небольшим процента голосов. Но не восемьдесят! Нехорошо обманывать доверчивых радиослушателей.
Пример номер три, который буквально потряс меня. В ответ на вопрос радиослушателя об отношении к Приморскому продовольственному благотворительному фонду мы услышали:
- По крайней мере я в этот продовольственный фонд никаких денег не сдавал, и вот та легенда, что я якобы ратовал за продовольственный фонд, абсолютно нет. Когда продовольственный фонд открыл пять бесплатных столовых в Находке, в Уссурийске, в Арсеньеве, Владивостоке и Спасске, я сказал, что это благое дело, когда они пятьсот человек в день кормили.
Вот и все, и больше - никаких призывов, никаких лозунгов, никаких пожеланий - вступать, не вступать в продовольственный фонд. И рассказы о том, что якобы учредителем там была моя супруга - это все абсолютная ложь. Никогда там не была моя супруга, никогда я не агитировал за продовольственный фонд, я, единственно, один раз в жизни сказал по телевизору, что вот дело благое кормить бесплатно людей. Есть у вас деньги - ну и отдавайте их людям. Вот и все, что я сказал за все годы пребывания. Все остальное сказали или досказали за меня.
Это гордые слова. А теперь презренные факты. Администрация края, возглавляемая Евгением Ивановичем, входила в число учредителей фонда; Галина Ивановна Наздратенко состояла председателем наблюдательного совета фонда; тысячи приморцев и я в их числе собственными ушами слышали, как, выступая на телевидении, губернатор утверждал, что фонд - это не какое-нибудь МММ, а вполне надежное предприятие, что администрация с ним работала и будет работать. Кто теперь скажет, сколько стариков после этого понесли свои деньги в фонд?
Я восторгаюсь отвагой Евгения Ивановича. Любой другой на его месте, думаю, вышел бы на центральную площадь краевого центра, пал на колени и дурным голосом попросил у земляков прощения за все то, что они от него натерпелись.
Но не таков экс-губернатор Приморья. Он и в новой должности не оставляет нас своим попечением, охотно выступает в местных СМИ, особенно в тех, которые по-прежнему не без выгоды для себя готовы обслуживать его. Он делает резкие заявления, одних похваливает, других поругивает, разделывает под орех губернатора Дарькина, учит, как надо жить и работать в Приморье.
Виват, Евгений Иванович! Спасибо за то, что не даете угаснуть памяти о себе. Обязательно возвращайтесь в родные края - лет этак через десять после того, как уйдете на заслуженный отдых.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Кроме того, я считаю, что Бакшин должен быть изгнан из Государственной телерадиокомпании.
<< вернуться в список статей
